Лбом припадая ко тверди воды,

      сквозь темноту устремляясь к нему я —

      в глубоководное, глухонемое,

      взглядом врастая во льды…

      Вон он – за необратимою тьмой

      [в этой воде, не смягчающей жажды, —

      как дезертиру, бежавшему дважды] —

      лживый, но ныне немой.

      Чем же утешить себя остаётся? —

      Были бы живы, – надёжный дождётся,

      верный – вернётся домой.

      Как балерина в комнате пустой, —

      на цыпочках, под зимним одеялом, —

      ты подойди, у зеркала постой.

      Пододеяльник – белое на алом…

      И невозможно маленькой стопой

      коснуться досок крашеного пола.

      Ты поджимаешь пальцы… Бог с тобой…

      Ветрянка, жар, пропущенная школа,

      отметины зелёнки на белье

      и, будто в крылья тяжкие одета,

      ты всё долбишь своё батман-плие,

      ещё живая девочка-Одетта.

      И вроде бы лéта короче, а зимы лютей,

      и ночи бессонней, а сны наяву – беспробудней.

      Уже фотографии стали дороже людей,

      а воспоминания ближе сегодняшних будней.

      И вещи уже тяготят, хоронясь по углам,

      теснят в неуюте квартиры (тоска городская) —

      желанные прежде – теперь превращаются в хлам.

      Лишь те, что из детства, упорствуют, не отпуская.

      И вот бы проснуться отсюда, и там – наяву —

      себе постаревшей, как старому другу, доверя

      и ключ от квартиры, в которой уже не живу,

      и запахи комнат, и звук открываемой двери…

      И чтобы все живы, и в воздухе пыльная взвесь,

      воскресное утро, на кухне вещает столица.

      И всё, что даётся, и всё, что кончается здесь,

      вне места и времени длится,

                                                 и длится,

                                                                и длится…

      ещё одна зима

      то дрожь то забытьё

      смятение ума

      безумие её

      укрыться с Покровá

      где книга и кровать

      [на всякий – рукава]

      и не существовать

      во мнимое скользнуть

      [бежа её мрежей]

      сквозь ледяную сныть

      оконных витражей

      покуда же из-под

      испарины земной

      не глянется испод

      не встанет предо мной

      по зову естества

      [желанием – жива]

      ещё одна листва

      ещё одна трава

      ещё одна зима

      [желанью вопреки]

      да ледяная тьма

      над логовом реки

      ни тропы ни улицы не найти

      в мельтешеньи снега её слепом

      ты