Постклассическая онтология права. Коллектив авторов
Читать онлайн книгу.
собственной точки зрения, от доминирования или «агрессивного насилия». В то же время правовой диалог – это артикуляция различий в рамках «продуктивной коммунальности», а не утопия всеобщей дружбы или любви. Диалог в праве – это признание необходимости Другого (или «другости», по терминологии П. Рикера) как условие выживания всех.
Обладает ли диалогическая онтология права эвристической ценностью, или это не более чем другое обозначение коммуникативной теории, как полагает А.В. Поляков? В частности, он пишет: «…диалог…есть все та же коммуникация и переименование коммуникации в диалог ничего нового для понимания этого явления не дает. He добавляет ясности и принципиальное положение автора о том, что право – это не любой диалог, а только такой, “который обеспечивает нормальное функционирование социума”. Здесь неожиданным образом в понятие права вмешивается нормативное долженствование в духе классического юснатурализма»[315].
Во-первых, и коммуникативная, и диалогическая теории – это применение соответствующих социально-философских концепций к исследованию права. Такой подход, связанный с выходом юриспруденции в междисциплинарную область, позволяет по-новому взглянуть на традиционную проблематику юридической науки и открыть новые пласты, аспекты потенциально «неисчерпаемого» (как неисчерпаем, по мнению физики, электрон и, а с позиций социальной философии – человек, политика или экономика) явления – права. То, что диалогизм близок коммуникации или наоборот, отрицать бессмысленно. Поэтому в принципе эти подходы можно считать как «комплементарными». Но не любая коммуникация является одновременно диалогом, поэтому полной синонимии между этими понятиями и тождества между концепциями нет (хотя близость, несомненно, повторюсь, присутствует). Содержанием правовой коммуникации, как ее понимает А.В. Поляков, как раз и является диалог, предполагающий принятие позиции Другого, соотнесение экпектаций участников интеракции[316]. Это не просто «условие коммуникации», как пишет А.В. Поляков, а содержание правовой коммуникации, которая выступает формой диалога. Полагать, что «это обстоятельство давно уже выяснено в современной науке»[317], на мой взгляд, некоторое преувеличение: современная наука пока еще очень далека от выяснения того, как и почему в одних случаях диалог (или коммуникация) протекает нормально и достигает желаемого результата, в других – нет. Измерение принятия точки зрения Другого или взаимного признания субъектов правовой коммуникации как некой «социальной энергии, дающей возможность субъектам публично и с осознанием своей правоты выступать носителями прав и обязанностей, а также отстаивать и защищать свои права» (по А.В. Полякову) выглядит достаточно туманно (что это за энергия, каковы критерии «осознанности правоты» и т. д.), что не означает бесперспективности и необходимости продолжения попыток такого измерения.
По мнению А.В. Полякова, «туманность» моей интерпретации диалога
Не случайно Ю. Хабермас утверждает, что право стабилизирует ожидания от тех или иных действий и «тем самым выполняет свою собственную функцию». – Хабермас Ю. Расколотый Запад. М., 2008. С. 120.
Там же.