Всё меньше песен фронтовых,

      Их вспоминают нынче редко,

      Как будто нету мест святых

      И тех горячих, молодых,

      С которыми ходил в разведку

      Отец мой на Великой той,

      Что уносила миллионы.

      Возможно, коготь свой стальной

      Под вопль истерики больной

      Война острит и рвёт препоны…

      Что ныне сдерживает взмах

      Её кровавых чёрных крыльев?

      Неужто память – тлен и прах,

      Неужто на своих костях

      Распишемся в своём бессилье?

      Граната в окопе вертелась волчком,

      Грозя разорваться. Упал он молчком.

      Со страшною силою взрыв прогремел,

      Забрызганный кровью окоп чуть осел.

      – Воды мне! – он крикнул, – ещё я живой, —

      Ребята, я с вами, закончите бой!

      Но «Скорой» сигнал резанул по сердцам,

      Солдаты несут его, батю, отца…

      Амурские ветры навстречу летят.

      В небесные выси уходит комбат.

      В пещерной мгле горит огонь,

      Но ты его рукой не тронь.

      Он в веке каменном пылал

      И превращал руду в металл.

      С ним осторожнее ты будь, —

      Он освещал влюблённым путь.

      Он страстью наполнял сердца

      И вёл к барьеру подлеца.

      Великий Невский двигал рать

      Своим огнём, чтоб отстоять

      Святые наши рубежи,

      Чтоб мы смогли на свете жить,

      И я огонь свой сберегу

      И не отдам его врагу.

      Плывёт вдоль широкой аллеи

      Несмелой ладьёй серебристой,

      Чтоб сумерки стали светлее

      И с небом шептались бы листья.

      Ему откликаются выси,

      Купаясь в мерцающем свете.

      Он тайну вселенной приблизил

      И спутник средь звёзд он приветил,

      Сиял и для тех он влюблённых,

      Кто шёл, стиснув зубы, в атаку

      На трассах, войной опалённых,

      Являя в бессмертье отвагу.

      Темнели могильные плиты

      И залпы гремели орудий,

      И пулями месяц пробитый

      Однажды увидели люди.

      Но он уцелел. По аллее

      Плывёт средь ветвей тополиных,

      Чтоб сумерки стали светлее

      Для любящих всех и любимых.

      Спит собор под метельные звоны,

      Снег летит, ослепляя глаза.

      В тополях громко крачут вороны,

      Непонятной тревогой грозя.

      Сколько их на Руси на Великой

      Поднималось