Сыпучей ржавчиной краснеют по дороге

      Холмы плешивые и слегшийся песок,

      И пляшет сумрак в галочьей тревоге,

      Согнув луну в пастушеский рожок.

      Молочный дым качает ветром села,

      Но ветра нет, есть только легкий звон.

      И дремлет Русь в тоске своей веселой,

      Вцепивши руки в желтый крутосклон.

      Манит ночлег, недалеко до хаты,

      Укропом вялым пахнет огород,

      На грядки серые капусты волноватой

      Рожок луны по капле масло льет.

      Тянусь к теплу, вдыхаю мягкость хлеба

      И с хруcтом мысленно кусаю огурцы,

      За ровной гладью вздрогнувшее небо

      Выводит облако из стойла под уздцы.

      Ночлег, ночлег, мне издавна знакома

      Твоя попутная разымчивость в крови,

      Хозяйка спит, а свежая солома

      Примята ляжками вдовеющей любви.

      Уже светает, краской тараканьей

      Обведена божница по углу,

      Но мелкий дождь своей молитвой ранней

      Еще стучит по мутному стеклу.

      Опять передо мною голубое поле,

      Качают лужи солнца рдяный лик.

      Иные в сердце радости и боли,

      И новый говор липнет на язык.

      Водою зыбкой стынет синь во взорах,

      Бредет мой конь, откинув удила,

      И горстью смуглою листвы последний ворох

      Кидает ветер вслед из подола.

      О Матерь Божья,

      Спади звездой

      На бездорожье,

      В овраг глухой.

      Пролей, как масло,

      Власа луны

      В мужичьи ясли

      Моей страны.

      Срок ночи долог.

      В них спит твой сын.

      Спусти, как полог,

      Зарю на синь.

      Окинь улыбкой

      Мирскую весь

      И солнце зыбкой

      К кустам привесь.

      И да взыграет

      В ней, славя день,

      Земного рая

      Святой младень.

      О Русь, взмахни крылами,

      Поставь иную крепь!

      С иными именами

      Встает иная степь.

      По голубой долине,

      Меж телок и коров,

      Идет в златой ряднине

      Твой Алексей Кольцов.

      В руках – краюха хлеба,

      Уста – вишневый сок.

      И вызвездило небо

      Пастушеский рожок.

      За ним, с снегов и ветра,

      Из монастырских врат,

      Идет, одетый светом,

      Его середний брат.

      От Вытегры до Шуи

      Он избродил весь край

      И выбрал кличку – Клюев,

      Смиренный Миколай.

      Монашьи мудр и ласков,

      Он весь в резьбе молвы,

      И тихо сходит пасха

      С бескудрой головы.

      А там, за взгорьем смолым,

      Иду, тропу тая,

      Кудрявый и веселый,

      Такой разбойный я.

      Долга, крута дорога,

      Несчетны