Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем,

      Восторгом чувственным, безумством, исступленьем,

      Стенаньем, криками вакханки молодой,

      Когда, виясь в моих объятиях змиёй,

      Порывом пылких ласк и язвою лобзаний

      Она торопит миг последних содроганий!

      О, как милее ты, смиренница моя!

      О, как мучительно тобою счастлив я,

      Когда, склоняяся на долгие моленья,

      Ты предаёшься мне нежна без упоенья,

      Стыдливо-холодна, восторгу моему

      Едва ответствуешь, не внемлешь ничему

      И оживляешься потом всё боле, боле —

      И делишь наконец мой пламень поневоле!

      В стране роскошной, благодатной,

      Где Евротейский древний ток

      Среди долины ароматной

      Катится светел и широк,

      Вдоль брега Леда молодая,

      Еще не мысля, но мечтая,

      Стопами тихими брела.

      Уж близок полдень; небо знойно;

      Кругом все пусто, все спокойно;

      Река прохладна и светла;

      Брега стрегут кусты густые…

      Покровы пали на цветы,

      И Леды прелести нагие

      Прозрачной влагой приняты.

      Легко возлегшая на волны,

      Легко скользит по ним она:

      Роскошно пенясь, перси полны

      Лобзает жадная волна.

      Но зашумел тростник прибрежный,

      И лебедь стройный, белоснежный

      Из-за него явился ей.

      Сначала он, чуть зримый оком,

      Блуждает в оплыве широком

      Кругом возлюбленной своей;

      В пучине часто исчезает,

      Но сокрываяся от глаз,

      Из вод глубоких выплывает

      Все ближе к милой каждый раз.

      И вот плывет он рядом с него, —

      Ей смелость лебедя мила:

      Рукою нежною своею

      Его