На самом деле все гораздо проще.

      Не так ли, Вольфганг? Лучше помолчим.

      Вон филомела горлышко полощет

      в сирени за штакетником моим.

      И не в сирени даже, а в синели,

      лиющей благовонья в чуткий нос.

      Гораздо все сложней на самом деле.

      Утих совхоз. Пропел электровоз

      на Шиферной – томительно и странно,

      как бы прощаясь навсегда. Поверь,

      все замерло во мгле благоуханной,

      уже не вспыхнет огнь, не скрыпнет дверь.

      И может, радость наша недалече

      и бродит одиноко меж теней.

      На самом деле все гораздо легче,

      короче вздоха, воздуха нежней!

      А там вдали химкомбинат известный

      дымит каким-то ядом в три трубы.

      Он страшен и красив во мгле окрестной,

      но тоже общей не уйдет судьбы,

      как ты да я. И так же славит Бога

      лягушек хор в темнеющем пруду.

      Не много ль это все? Не слишком ль много

      в конце концов имеется в виду?

      Неверно все. Да я и сам неверен.

      То так, то этак, то вообще никак.

      Все зыблется. Но вот что характерно —

      и зверь, и злак, и человечек всяк

      являлся загадкой и симво́лом,

      на самом деле дышит и живет,

      как исступленно просится на волю,

      как лезет в душу и к окошку льнет!

      Как пахнет! Как шумит! И как мозолит

      глаза! Как осязается перстом,

      попавшим в небо! Вон он, дядя Коля,

      а вон Трофим Егорович с ведром!

      А вон – звезда! А вон – зарей вечерней

      зажжен парник!.. Земля еще тепла.

      Но зыблется уже во мгле неверной,

      над гладью вод колышется ветла.

      На самом деле простота чревата,

      а сложность беззащитна и чиста,

      и на закате дым химкомбината

      подскажет нам, что значит Красота.

      Неверно все. Красиво все. Похвально

      почти что все. Усталая душа

      сачкует безнадежно и нахально,

      шалеет и смакует не спеша.

      Мерцающей уже покрыты пленкой

      растений нежных грядки до утра.

      И мышья беготня за стенкой тонкой.

      И ветра гул. И пенье комара.

      Зажжем же свет. Водой холодной тело

      гудящее обмоем кое-как…

      Но так ли это все на самом деле?

      И что же все же делать, если так?

      Чуть правее луны загорелась звезда.

      Чуть правее и выше луны.

      Грузовик прогудел посреди тишины

      И пропал в тишине навсегда.

      И в чешуйках пруда

      Раздробилась звезда.

      И ничто не умрет никогда.

      То ли Фет, то ли Блок,