Я видела не то во сне, не то в полубреду

      Чумных врачей и честных полицаев,

      Слепых художников и толстяков,

      Не любящих еду,

      Растут деревья вниз, и птичьи стаи

      На север держат свой неверный курс.

      Священник – лжец, король – воришка,

      брат – предатель,

      И без души поэт, и очень храбрый трус,

      И враг, скорбящий о чужом солдате.

      И посреди всей той, простите, ерунды,

      Кипящего людского балагана

      Путана-однолюбка из-под крана

      Приносит выпить мне святой воды.

      Моргаю, тру глаза, но тщетны все старания

      пробудиться, мы —

      Все та же публика вселенского кошмара.

      Ну, почему так часто снится

      Степной ручей,

      где я мечтал,

      И ты, кипучая криница,

      Что я полвека не видал?

      Места привольные степные —

      Воспоминание мое.

      Дома, их ставенки резные —

      Казачье некогда жилье.

      И все до боли мне знакомо:

      Тропа,

      бегущая в овраг,

      От встречи сладкая истома,

      Откуда ж сумрачность

      и страх?..

      Не узнаю места святые.

      Где ж милый двор,

      друзья мои?

      Вокруг одни дома пустые,

      Как будто здесь прошли бои.

      Все поросло огонь-травою,

      В садах бушует сухостой.

      И все ж я встретился с тобою —

      С наивной детскою мечтой.

      Ручей журчаньем радостным приветил.

      Трава зазеленела после сна.

      А я, беспечный, даже не заметил,

      Что в городе присутствует весна.

      Над головой грачи вовсю кричали,

      На ветках суетились воробьи.

      По-своему весну они встречали,

      При талом снеге пели о любви.

      Взъерошивал им резкий ветер перья,

      Сорвать пытаясь праздничный