Я ушла. Совсем. Так надо.

      В Вашу комнатку я больше не вернусь,

      Но любви отравленную радость

      Пронесет, как шлейф, за мною грусть.

      Будет пусто в Вашем старом доме.

      Будет скорбь. А на пьянино Григ.

      Точно в Вашей жизни кто-то переломит

      Номер лотереи-аллегри.

      И любя других любовниц

      Под альковом бархатных ночей,

      Тихо скажете – спокойно и сурово:

      – Ты ушла… Зачем?

      Я ушла. Совсем. Так надо.

      Старый Григ напомнит мне о Вас,

      Дней моих безрадостную радость

      В тонкий стих перекуют слова.

      В лохмотья слов, как в гамлетовский плащ,

      Забиться и уйти. Но от себя уйдешь ли?

      Роняет осень медный трубный плач

      В пустых полей безрадостные кошны.

      И тянутся гудящие часы

      Под стрелами тяжелых листопадов.

      Ложатся нaстилом холодным и густым,

      Но их покою сердце радо ли?

      Сгибаюсь тяжестью невысказанных слов,

      И дни прозрачные не сберегут покоя.

      Обрызжет ветер золотым веслом

      Моих ли дней звенящие оковы…

      Ты хочешь быть чужим – пожалуйста,

      Я не заплачу, не разлюблю —

      Пусть ветер за меня пожалуется,

      Пусть слезы облака прольют.

      Вся жизнь твоя проходит издали,

      А мне покорность и стихи —

      Так русских женщин манят издавна

      Любовь и схима.

      Двадцать первого лета, золотого как персик,

      Я губами касаюсь, и сок на губах.

      Барбарисовым полднем под солнечным тирсом

      Зацветающая судьба.

      По утрам загорелые полынные росы,

      Берегу на ресницах остуженный пыл,

      Торопливых часов слишком раннюю проседь

      Под цветочную пыль.

      И густое вино полновесного часа

      Проливает июля раскрывшийся мех,

      И фиалками пахнет родной и печальный

      Розовеющий хмель…

      Храню любовь, как некий чудный дар,

      В ночных полях росой пути прохладны,

      И на щеках моих гранатовый загар,

      И вьется Млечный путь, как нитка Ариадны.

      Мне влага трав – прохладное вино.

      Бродить и петь в крови ночной тревоге.

      Припасть к земле. И слушать. А за мной

      Следит, как за добычей, козлоногий.

      Качаются сады, цветут поля,

      Распущенные косы пахнут медом.

      Бежать. Влюбленная зовущая земля,

      Тебе несу любовь мою и годы.

      Я тоже зверь наивный и простой,

      У заводей в зеленые прохлады

      Я окунаю тело, под листвой

      Творю любви священные обряды.

      Тополями пропахли шальные недели,

      Каждый день как осколок расколотых лет.

      Это юность моя по старинным пастелям

      Отмечает взволнованно стершийся след.

      Не по четкам веду счет потерь и находок,

      Не по книгам считаю количество строк. —

      По сгоревшей судьбе только скрипы повозок,

      Да стихов зацветающий дрок.

      О, трудный путь заржавленных разлук,

      Вино, отравленное вкусом меди!

      Сожженных губ – похожих на золу —

      Не зачерпнет