На заре охотник, опьянен лугами,

      Дышит изумленно вечером багряным,

      Восхищенный, вскрикнет вместе с журавлями

      И опять упьется травным океаном.

      Входит, очарован, в сумрак перелеска.

      Под ногой чуть слышно всхлипнуло болотце.

      Медленно спустилась с неба занавеска.

      Небо черплет звезды будто из колодца.

      Поползли обрывки синего тумана,

      Сбоку сыч пронесся медленно и косо.

      Замерли громады облачного стана,

      Лишь бадьи всемирной вертятся колеса.

      Дали просияли звездной паутиной:

      Кружево алмазов в почерневшем небе.

      Опьянен охотник вечною картиной,

      Позабыл о людях, позабыл о хлебе.

      Сплю и слышу сквозь сон комариное пенье,

      Вздохи трав, петухов отдаленные крики.

      Всё летят и летят за мгновеньем мгновенья.

      Кажут памяти сонной забытые лики.

      С воспаленной подушки лицо подымая,

      Вижу в розовых окнах дыханье рассвета:

      Догорела заря серебристого мая,

      Разгорается утро огнистого лета.

      Зажигают его золотистые зори,

      Зазывают его соловьи да кукушки,

      И лугов голубое, лиловое море

      Полусонного манит с горячей подушки.

      Запестрели морем точки:

      Золотой багряный луг.

      В каждой травке и цветочке

      Мне смеется старый друг.

      Утопаю! Нежат тело

      Душно-влажные ковры.

      Пляшут тучей опьянелой

      Над закатом комары.

      Я как дома в этой сказке,

      В этом мареве лугов,

      В этой пьяной звонкой пляске

      Жизнь поющих комаров.

      Здесь я в прошлое поверю,

      Настоящее пойму

      И грядущую потерю

      Без роптания приму.

      От прогалин дышат росы.

      Снова кончилась весна.

      Безответные вопросы

      Задает, круглясь, луна.

      Июньский закат преисполнен блаженным покоем.

      В нем чудятся шепот свиданья