Тепло-тепло на завалинках.

      Дедушка Федос в старых валенках

      Сидит на завалинке в картузе своем

      Этаким чудесным замшеным грибом.

      Нос большой – сизо-малинов от свежего солнца,

      А под глазами – морщинок-сетей волоконца,

      Лицо морщится, словно картофель печеный,

      А картуз дедов от времени зеленый.

      Сидит себе, смеется, на что не зная:

      Бороденка редкая буро-седая,

      Шея платком повязана красным, дочерним:

      Может быть, собирался к вечерне,

      Только ведь в валенках не пройти,

      И решил остановиться в пути,

      На завалинке посидеть

      И послушать, как поет колокольная медь.

      Добренький, тоненький, глазки – смородина,

      Да и повадка совсем не воеводина,

      Что-то под нос бормочет

      И двигаться не хочет.

      Над ним крыша соломенная,

      Над крышей – апрель,

      А в небесах синель.

      Сам он в ватной кацавейке,

      Ржавой, засаленной и цветом схожей с рыжей проталиной,

      Такой тихий гриб, простой, без обманки —

      Не особенно вкусный подарок веснянки,

      Но милый, добрый и очень родной

      С своим сизым носом и морковной головой…

      Тут невольно сердцем весенним поймешь,

      Что дедко Федос думает про рожь:

      Думает про севы, сохи, запашки,

      И как бы через это сшить внукам

      По новой рубашке.

      Думает крепко: преет, потеет, старается,

      А мысль тугая совсем не ладно слагается…

      Милый Федос! Гриб ты наш русский, старинный,

      Мужичок-полевик, богатырь аржаной, двухаршинный,

      Думай – не думай, а снова паши без устанки!

      Сей, невзирая на плутни, безделье, обманки!

      Снова с сердечным приветом тебе поклонюсь

      За многоверстную, чудную, трудную Русь.

      Солнце светлого июля расцвело везде

      И румяно заплясало на речной воде.

      Девки поодаль – разделись – свежи и ярки, —

      Смуглым телом оживляя зелень осоки.

      Вот Машуха и Феклуша, груди не закрыв,

      Раскачали над рекою дым кудлатых ив.

      И, визгливо окунаясь в тишину воды,

      Даже воздух обжигали телом молодым.

      Мужики разделись молча, щупая ногой:

      Холодна вода, тепла ли в этот ярый зной?

      Срыву кинулися в воду и – пошла писать:

      Гоготала, уплывала