О, это гордое одушевление!

      В нем порывания горного ветра,

      И жесты быстрые, и глаза горние,

      И речь свободная, вся в сменах метра.

      Молю, вплети меня в твои кружения,

      Я жду – мне все равно, навек, на миг ли!

      Ты мера мира мне, пока движения,

      Пока смятения твои не стихли.

      Когда говорю я о том, что незримо, —

      Качаете вы головами.

      А мной только светлая сказка любима,

      Душой я не с вами, не с вами!

      И горе и радость судьба нам приносит,

      Ей ваши моленья и вздохи,

      И страстно ждет каждый, что жизнь ему бросит

      Из полных сокровищниц – крохи.

      А сердце мое трепетало и билось

      От счастья, что в жизни не сбылось,

      И, может быть, было, но после забылось,

      А может быть, только приснилось.

      Нежней его речь и глаза его больше, —

      Глаза его странно огромны,

      И свет их струится и глубже и дольше,

      И свет этот свой, незаемный.

      Ресницы сияют дрожаще-несмело

      Лучей золотистою пылью,

      Легка его поступь, и белы, так белы,

      Как снег на горах, его крылья.

      Легка его поступь и тонкие руки

      Так нежны, так нежны, так нежны!

      Прильни к ним в великой и пламенной муке,

      Прильни к ним с тоскою безбрежной,

      Чтоб с лаской оно над тобой наклонилось,

      Чтоб сердце ровнее забилось

      От счастья, которое в жизни не сбылось,

      Которое только приснилось!

      Я засыпал. Река катилась

      И мой влекла челнок;

      Был сон мой тих и странно сладок

      И странно неглубок.

      Я слышал весла за кормою,

      Прозрачных пленок плеск,

      Я видел небо, небо, небо —

      Его хрустальный блеск.

      И были грезы – тучки в небе

      И небом был им – я,

      И солнце нежно освещало

      Узорные края,

      Сливались зыбкие мечтанья

      В прозрачно-легкий ряд,

      И то темнел, то золотился

      Пушистый их наряд.

      Когда ж весло мое цеплялось

      О заросль водных трав

      И застревал челнок мой легкий,

      В сеть цепкую попав, —

      Я просыпался и в истоме

      Лежал, закрыв глаза,

      И слушал, как меж водных стеблей

      Звенела стрекоза.

      И открывал глаза и взором

      Тонул в лазури я,

      Пока меня не ослепляла

      Блестящая струя,

      И бодро я приподымался

      И