Ведь оба погибли безвременно вы

      И буйной своей не снесли головы,

      И умерли гордо и смело

      За то же великое дело.

      Не знаю, как умер безвестный солдат.

      В Париже ль, в огне и дыму баррикад,

      Средь сотен его инсуррекций,

      В борьбе героических секций,

      В швейцарских горах, средь немецких полей,

      В великой борьбе против всех королей,

      Где он совершал святотатство,

      Борясь против братьев – за братство…

      Дантона ж под нож гильотины послал

      Суд грозных врагов; словно лев он стоял

      Пред судьями гордо своими.

      – Занятия, родина, имя? —

      – Обычны вопросы… «Зовусь я Дантон, —

      То имя мое перейдет в Пантеон!

      Сегодня тюрьма мне жилище,

      А завтра, быть может, кладбище».

      Вы знали пред смертью, что смертью своей

      Куете вы новую жизнь для людей,

      Куете горячею кровью,

      Куете великой любовью.

      О, вы, сокрушители тяжких оков.

      Как вас обманул ваш таинственный зов:

      Вы новую жизнь нам сковали,

      Но ту ль, о которой мечтали?!

      Жизнь грубых солдат, проституток, купцов,

      Чуть видных лачуг и кричащих дворцов,

      Ту жизнь, что кипит, торжествуя,

      Вокруг этой медной статуи.

      …Мы так же спокойно и гордо умрем,

      И знаю, что нашею смертью куем,

      Куем мы свои идеалы

      В упругие жизни металлы —

      И нам покорится упорный металл…