Кто-нибудь из нас услышит

      Смерти слово;

      Кто-нибудь из нас утишит

      Страх другого.

      О, великое сознанье

      Связи нашей:

      Вместе примем испытанье

      Смертной чаши!

      Ты светлый дух, чьи крылья белые

      Меня едва коснулись вдруг

      И, воспарив, исчезли, смелые,

      Кристальным звоном полня слух.

      Ты, светлый и прозрачный дух.

      Ты, дух, чьих крыльев дуновение

      Порой касалось вновь меня,

      В благие, редкие мгновения,

      Как властный голос вдохновения

      Среди немолчных криков дня.

      И вот теперь судьбы излучины

      Нас вновь свели. И это – ты!

      И я, к нежданному приученный,

      Увидел женщины измученной

      Обыкновенные черты.

      Но вот, когда уж безнадежнее,

      Чем смерть, о прошлом боль была,

      В глазах твоих узнал я прежние

      – Как стала боль моя светла —

      Два белых, два больших крыла.

      Вечерами весенними долго она

      У раскрытого настежь сидела окна,

      За холодные прутья решетки с тоской

      Крепко, крепко держалась горячей рукой,

      И на черном железе так четко видна

      Пальцев нежных и тонких была белизна.

      Из окна она видела пыльный забор,

      Утомляющий серой бесцветностью взор,

      А за ним чуть заросший бурьяном пустырь

      И багряного неба безбрежную ширь,

      И ее напряженно темнеющий взгляд

      Напоял своим золотом рдяный закат.

      А когда побледневший закат догорал,

      Ей казалось, что кто-то и в ней умирал.

      Без цели неужели же, ни для кого не нужная

      Пройдет-уйдет жизнь хмурая, понурая моя?

      Вся словно суетливая, крикливая, наружная, —

      Хочу изведать светлые все глуби бытия.

      Хочу, чтобы в душе, в глазах, навстречу мне сияющих,

      Как бы в стекле поставленных насупротив зеркал,

      Все то же отражение бессчетно повторяющих,

      Мой дух обогащеннее, светлее засверкал.

      Мы мчимся словно в поезде, миг каждый измененные

      Ландшафты, люди встречные мелькают за стеклом.

      Хочу, чтоб вместе кто-нибудь смотрел в окно вагонное,

      Со мною изменялся бы и плакал о былом.

      Чуть мерцают стенки хрупкой вазы,

      Если слабый свет зажжен внутри.

      Как сиянье первое зари,

      Он неверен и дрожащ. Для глаза

      Странно жуток этот тихий свет.

      Так дрожит сияние экстаза

      На лице у тех, кто знает бред

      Творчества, чьей нежной кожи цвет

      Одухотворенья носит след.

      Так стихи – граненые алмазы —

      Освещает изнутри поэт,

      Выше этой страсти счастья нет.

      Те