Утро с прищуром целует в веснушки. Лето.

      Мама в косички вплетает тепло и ленты.

      Завтрак – омлет, галеты. И сандалета

      Где-то запряталась. Выбежишь босиком.

      Лето не пахнет, лето благоухает

      Спелой малиной, мамиными духами.

      Мчишься по улице, лето в себя вдыхая.

      Смотришь сквозь челку бесхитростно и легко.

      Небо за крыши цепляется облаками.

      Лето порывистым ветром тебя арканит.

      Август кладет тебя в пасть свою пеликанью.

      Скоро рябина доспеет до сочных бус.

      Ну, а пока ты срываешь с соседской груши

      Сладость свободы, испачкав лицо и рюши.

      И, отдаваясь природе своей зверушьей,

      Делаешь все по желанию – наобум.

      Завтра ты станешь взрослой. За школьной партой

      Тетя расскажет, что мир разделяет карта.

      Что чудеса – это просто модель стандарта

      Точных, доказанных опытами наук.

      Ну, а пока небом дышится васильково.

      Мир не разбросан, не сломлен, не забракован

      Тетей с указкой и дядей в большом толковом.

      Зелен, песочен, светел и большерук.

      Ну, а пока ты уверена: люди – боги.

      Ты еще знаешь счастливых, неодиноких.

      Пыль, поднимаясь, целует босые ноги.

      С каждым мгновением в жизнь открываешь дверь.

      Скоро ты вырастешь, станешь чуть-чуть взрослее.

      Мир тебе выставят лгущим и злым. Теплея,

      Вечер весенний прошепчет, как здесь тебе я:

      ''Только не верь им, пожалуйста! Им не верь!''

      В полночь, Джек, небо синее, как наливной инжир,

      И густое,

      Густющее, словно вишневый джем.

      Ночь, по полочкам звездочки разложив,

      Наливается теплым джином в пустой фужер.

      После двух, Джек, мне нравится слушать джаз,

      Разбирать мир от башен до самых гнилых пружин.

      Люди дремлют в объятиях старых цветных пижам.

      Я шепчу: ''Расскажите, что снится вам, расскажи…''

      Сквозь оконную раму дым вьется седым ужом.

      Раскрывая окно, разрушаю его ажур.

      Воздух свеж, аж колюч, впрочем, даже почти ежов.

      Звезды выглядят снизу, как сладкий в горсти кунжут.

      Под окном у меня, Джек, щетинится старый Джим.

      Он оранжевый весь. Он, как солнце. Еще рыжей.

      Он сидит до рассвета и пристально сторожит

      Наши вещие сны, наши выдохи. Он блажен.

      Под прицелом луны мысли движутся, словно жук,

      Совершая полет и такой баджи-джамп/прыжок,

      Что я вряд ли когда-нибудь это изображу,

      Разве только тогда, когда перерожусь стрижом.

      Ты есть ты. Я есть я. И нам незачем подражать.

      Мир устал и уснул. Он широк и непостижим.

      Ты сопишь, Джек, легонько подушку рукой прижав.

      И мне хочется…

      Хочется просто жить!

      Осень приходит в бедро целовать словами.

      Джимми, давай-ка забудем, как нас сломали.

      Джимми, давай-ка забудем, как те и эти

      В нас