Слыхал ли в сумраке глубоком

      Воздушной арфы легкий звон,

      Когда полуночь, ненароком,

      Дремавших струн встревожит сон?..

      То потрясающие звуки,

      То замирающие вдруг…

      Как бы последний ропот муки,

      В них отозвавшися, потух!

      Дыханье каждое Зефира

      Взрывает скорбь в ее струнах…

      Ты скажешь: ангельская лира

      Грустит, в пыли, по небесах!

      О, как тогда с земного круга

      Душой к бессмертному летим!

      Минувшее, как призрак друга,

      Прижать к груди своей хотим.

      Как верим верою живою,

      Как сердцу радостно, светло!

      Как бы эфирною струею

      По жилам небо протекло!

      Но, ах! не нам его судили;

      Мы в небе скоро устаем, —

      И не дано ничтожной пыли

      Дышать божественным огнем.

      Едва усилием минутным

      Прервем на час волшебный сон

      И взором трепетным и смутным,

      Привстав, окинем небосклон, —

      И отягченною главою,

      Одним лучом ослеплены,

      Вновь упадаем не к покою,

      Но в утомительные сны.

      Как медлит путника вниманье

      На хладных камнях гробовых,

      Так привлечет друзей моих

      Руки знакомой начертанье!..

      Чрез много, много лет оно

      Напомнит им о прежнем друге:

      «Его нет боле в вашем круге,

      Но сердце здесь погребено!..»

      Что юный год дает цветам —

       Их девственный румянец;

      Что зрелый год дает плодам —

       Их царственный багрянец;

      Что нежит взор и веселит,

       Как перл, в морях цветущий;

      Что греет душу и живит,

       Как нектар, всемогущий;

      Весь цвет сокровищниц мечты,

       Весь полный цвет творенья,

      И, словом, небо красоты

       В лучах воображенья, —

      Всё, всё Поэзия слила

       В тебе одной – Саконтала.

      Вас развратило Самовластье,

      И меч его вас поразил, —

      И в неподкупном беспристрастье

      Сей приговор Закон скрепил.

      Народ, чуждаясь вероломства,

      Поносит ваши имена —

      И ваша память от потомства,

      Как труп в земле, схоронена.

      О жертвы мысли безрассудной,

      Вы уповали, может быть,

      Что станет вашей крови скудной,

      Чтоб вечный полюс растопить!

      Едва, дымясь, она сверкнула,

      На вековой громаде льдов,

      Зима железная дохнула —

      И не осталось и следов.

      Как тихо веет над долиной

      Далекий колокольный звон,

      Как шум от стаи журавлиной, —

      И в звучных листьях замер он.

      Как