И вот Берлин – таможня: «Что у вас с собой?

      Наркотики, оружье, денежки на проживанье?»

      Предъявлен паспорт «нансенса» – вперед, огонь!

      «Ауфвидерзеен», «гуд бай», таможня, до свиданья.

      Мы тут же в визовый отдел летим,

      И по-английски сразу там растолковали:

      В Америку мы возвращаться не хотим,

      И чтоб немедленно нас немцами признали.

      А немцы – радостный и юморной народ,

      Такой же, как и мы, все понимали,

      В тюремной камере, вместо отеля – все наоборот,

      А утром на анализ кровь, мочу сдавали.

      Затем нам сообщили, что с анализами все «о кей»,

      По пачке сигарет и по конфетке дали,

      И попросили в сборный лагерь поскорей,

      Затем, чтоб в этом лагере мы документы сдали.

      Опять на самолет, на этот раз – в Ганновер,

      Теперь нам лагерь «Фридланд» надо поискать,

      На электричку, и вперед за новой жизнью,

      А от Ганновера поездка где-то восемьдесят пять.

      Идем – дорожки длинные, то здесь, то там бараки,

      И чем-то от Освенцима попахивает там,

      А после всей свободы, что в Америке видали,

      Смиряться с рабской ситуацией придется нам.

      Здесь толпы всяческих людей шныряют по дорожкам,

      На лицах омут, а в глазах один дурман.

      Из казахстанских немцев, немцев из Поволжья,

      А в головах коровы, овцы, баранье – сплошной туман.

      Но, как глава семьи, решение я принял быстро,

      Сдать документы – сверхзвуковую скорость обогнать.

      В Ганновер к Херману – немедленно отсюда.

      Скорей обратно на свободу удирать.

      Вот встретились – объятья, чай и кофе,

      О предстоящей жизни надо все прознать,

      В отельчике мы сняли комнатушку,

      И удивительных событий стали ждать.

      А в восемьдесят первом – страшный кризис разразился,

      Жилья в Ганновере не прибавлять.

      Три пятьдесят в апреле доллар стоил,

      И я, давай накопленные денежки менять.

      Прошли деньки, и в замечательном районе

      Квартиру солнечную сняли, просто благодать,

      Прекрасную в кредит купили мебель,

      И зажили, как Боги, ну ни дать, ни взять.

      Затем я приступил к лечению Хермана,

      а случай необычный.

      И доставлял меня к нему наш маленький автомобиль.

      Все повторилось, случай ведь возможный,

      Меня он снова в жизни подхватил.

      С фамилией моей, да с опытом, с руками,

      Скажу я искренне – мне очень повезло,

      Чисто немецкая фамилия – я Фингер и почти ариец,

      А что на треть еврей – так это ничего.

      И через много лет я точно понял,

      Работай честно, прилагай талант к мечте,

      Теперь я знаю, несмотря на все невзгоды,

      Могу достать работу даже на Луне.

      Прошло шесть месяцев