Прошу я, сжалься над рабом своим,

      Пусть донна гордая в огне жестоком

      Познает, каково страдать другим.

      Была пора, когда лучи Титана,

      Труд годовой свершившего на треть,

      Еще не раня, начинали греть

      Тем жаром, что мы сносим невозбранно;

      Когда и холм, и поле, и поляна

      Могли цветами яркими пестреть,

      И мне в листве случалось лицезреть,

      Как Филомела плачет неустанно, —

      Тогда, еще не испытав кручин,

      Как Геркулес, что к жизни возвратился,

      Поймал я мимолетный дивный взгляд.

      Был сладостен и легок мой зачин,

      Но вдруг я в лабиринте очутился,

      И в нем горю, и нет пути назад.

      Уже семь раз лучистая планета

      Над миром путь свершила круговой,

      Как я, лишенный солнца, сам не свой,

      Не вижу ни сияния, ни света.

      И тенью скорби всё во мне одето

      Наместо прежней радости живой;

      Амор казался ласковым впервой,

      Но свирепел – я позже понял это.

      Печальное начало у любви,

      И я уже раскаялся в затее,

      Но не могу спасти себя от бедствий.

      Пылает факел в сердце и в крови,

      И мой огонь час от часу лютее.

      Так, действуя, не ведал я последствий.

      Сонет, написанный, когда донна

      прибыла на виллу

      Поля и виллы, вы, леса густые,

      Плодовые деревья и трава,

      Колючие терновники, листва

      И вы, луга, где я любил впервые;

      Холмы и горы темные, крутые,

      Потоки, чья прозрачна синева,

      Вы, звери и лесные божества:

      Сатиры, фавны, нимфы озорные —

      Диану перестаньте почитать,

      Есть новая богиня в вашем царстве,

      Что также носит и колчан и лук.

      В зверей не станет стрел она метать,

      Но, как Медуза, поразит в коварстве

      И в камень превратит от горьких мук.

      Глаза мои, лишенные светила,

      Сиявшего целительно для вас,

      Вы тьмой окутаны, ваш взор погас,

      И век вам плакать в горести унылой.

      Весна блаженная зимой постылой

      Оборотилась вмиг; желанный час,

      Который ждал я, обратился враз

      Томленьем муки. Вот Амора сила!

      Обманчивая сладость первых стрел,

      Удар такой разительный и нежный

      И первый приступ – всё казалось дивным.

      Но вместо нег несчастье мой удел,

      Срываюсь в пропасть я, во мрак кромешный,

      Где мне пылать в страданье беспрерывном.

      Блажен тот край, где у меня синьора

      Руками сердце из груди взяла,

      И злой, и доброй воле обрекла,

      Где гибну я, но возрождаюсь скоро.

      То муку шлет, то мне сама опора,

      То