Когда на то нет божьего согласья,

      Как ни страдай она, любя, —

      Душа, увы, не выстрадает счастья,

      Но может выстрадать себя…

      Душа, душа, которая всецело

      Одной заветной отдалась любви

      И ей одной дышала и болела,

      Господь тебя благослови!

      Он милосердый, всемогущий,

      Он, греющий своим лучом

      И пышный цвет, на воздухе цветущий,

      И чистый перл на дне морском.

      Есть и в моем страдальческом застое31

      Часы и дни ужаснее других…

      Их тяжкий гнет, их бремя роковое

      Не выскажет, не выдержит мой стих.

      Вдруг все замрет. Слезам и умиленью

      Нет доступа, все пусто и темно,

      Минувшее не веет легкой тенью,

      А под землей, как труп, лежит оно.

      Ах, и над ним в действительности ясной,

      Но без любви, без солнечных лучей,

      Такой же мир бездушный и бесстрастный,

      Не знающий, не помнящий о ней.

      И я один, с моей тупой тоскою,

      Хочу сознать себя и не могу —

      Разбитый челн, заброшенный волною

      На безымянном диком берегу.

      О господи, дай жгучего страданья

      И мертвенность души моей рассей:

      Ты взял ее, но муку вспоминанья,

      Живую муку мне оставь по ней, —

      По ней, по ней, свой подвиг совершившей

      Весь до конца в отчаянной борьбе,

      Так пламенно, так горячо любившей

      Наперекор и людям и судьбе, —

      По ней, по ней, судьбы не одолевшей,

      Но и себя не давшей победить,

      По ней, по ней, так до конца умевшей

      Страдать, молиться, верить и любить.

      Певучесть есть в морских волнах,

      Гармония в стихийных спорах,

      И стройный мусикийский шорох

      Струится в зыбких камышах.

      Невозмутимый строй во всем,

      Созвучье полное в природе, —

      Лишь в нашей призрачной свободе

      Разлад мы с нею сознаем.

      Откуда, как разлад возник?

      И отчего же в общем хоре

      Душа не то поет, что море,

      И ропщет мыслящий тростник?