Поэт, ты видел их, развалины святые,

      Селенья бедные и храмы вековые, —

      Ты видел Грецию, и на твои глаза

      Являлась горькая художника слеза.

      Скажи, когда, склонясь под тенью сикоморы,

      Ты тихо вдаль вперял задумчивые взоры

      И море синее плескалось пред тобой, —

      Послушная мечта тебе шептала ль страстно

      О временах иных, стране совсем иной, —

      Стране, где было всё так юно и прекрасно,

      Где мысль еще жила о веке золотом,

      Без рабства и без слез… Где, в блеске молодом,

      Обожествленная преданьями народа,

      Цвела и нежилась могучая природа…

      Где, набожно внемля оракула словам,

      Доверчивый народ бежал к своим богам

      С веселой шуткою и речью откровенной,

      Где боги не были страшилищем вселенной,

      Но идеалами великими толпы…

      Где за преданием не пряталося чувство,

      Где были красоте лампады возжены,

      Где Эрос сам был бог, а цель была искусство;

      Где выше всех венков стоял венок певца,

      Где пред напевами хиосского слепца

      Склонялись мудрецы, и судьи, и гетеры;

      Где в мысли знали жизнь, в любви не знали меры,

      Где всё любило, всё, со страстью, с полнотой,

      Где наслаждения бессмертный не боялся,

      Где молодой Нарцисс своею красотой

      В томительной тоске до смерти любовался,

      Где царь пред статуей любовью пламенел,

      Где даже лебедя пленить умела Леда

      И, верно, с трепетом зеленый мирт глядел

      На грудь Аспазии, на кудри Ганимеда…