Бобёр был на палубе или вязал,

      Примостясь на носу, кружева.

      Он спасал от крушений (так Белман сказал),

      Но как – не узнала братва.

      А один в экипаже взял уйму поклажи,

      Но забыли ее при посадке —

      И кольца, и перстни, и зонтик, и даже

      Походный костюм и перчатки.

      Свое имя на все сорок два сундука

      Нанес он, как будто печать.

      Намекни он об этом – и наверняка

      Решили б их с берега взять.

      Он скорбел о былом гардеробе своем:

      Ведь пальто лишь семь штук нацепил,

      Да ботинок три пары. Но истинным злом

      Было то, что он имя забыл.

      Откликался на «Эй!» и на «Парень, скорей!» —

      На любой громкий окрик и брань;

      На «Валяй!», на «Мотай», на «Медяшку задрай»

      Но особо – на «Дай эту дрянь!»

      Но для умных голов, для ловцов крепких слов

      Имена он иные носил:

      Он для друга в ночи был «Огарок свечи»,

      Для врага – «Недоеденный сыр».

      «Да, он толст, неуклюж, и умишком не дюж, —

      Белман часто говаривал так, —

      Но ведь редкий храбрец! И важнее, к тому ж,

      Что ему позарез нужен Снарк!»

      Он гиенам на взгляды шутя отвечал

      И беспечно качал головой,

      А однажды с медведем под ручку гулял,

      Чтоб поднять его дух боевой.

      Он Пекарем стал и не скрыл свою грусть:

      Печь он мог только свадебный торт.

      Капитан чуть не спятил – не взяли, клянусь,

      Подходящих припасов на борт!

      О последнем в команде особый рассказ:

      Редчайший по виду болван

      Жил одною идеей – о Снарке, и враз

      Зачислил его капитан.

      Он стал Мясником. Но, угрюм и суров,

      Признался неделю спустя,

      Что умеет разделывать только бобров.

      Добрый Белман дрожал не шутя.

      Еле вымолвил он, отступив на корму,

      Что Бобер лишь один, да и тот

      Его личный, ручной, чья кончина ему

      Глубокую скорбь принесет.

      Бобер, услыхавший про гибель свою,

      Был новостью жуткой сражен

      И плакал, что Снарком, добытым в бою,

      Уже не утешится он.

      Но тщетно он требовал для Мясника

      Отдельное судно найти —

      Ведь Белман не стал бы менять ни штриха

      В намеченных планах пути.

      Навигация трудным искусством слывет

      Даже для одного корабля,

      Где один только колокол. Вряд ли в поход

      Он бы вёл, подопечных деля.

      Бобра защитить, преуспев в дешевизне,

      Кольчугой подержанной можно! —

      Так Пекарь считал. Страхование жизни

      Казалось Банкиру надежней.

      Он мог замечательных полисов пару

      Продать