Моим стихам, написанным так рано,

      Что и не знала я, что я – поэт,

      Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

      Как искры из ракет,

      Ворвавшимся, как маленькие черти,

      В святилище, где сон и фимиам,

      Моим стихам о юности и смерти,

      – Нечитанным стихам!

      Разбросанным в пыли по магазинам,

      Где их никто не брал и не берет,

      Моим стихам, как драгоценным винам,

      Настанет свой черед.

      Вы, идущие мимо меня

      К не моим и сомнительным чарам, —

      Если б знали вы, сколько огня,

      Сколько жизни, растраченной даром,

      И какой героический пыл

      На случайную тень и на шорох…

      – И как сердце мне испепелил

      Этот даром истраченный порох!

      О летящие в ночь поезда,

      Уносящие сон на вокзале…

      Впрочем, знаю я, что и тогда

      Не узнали бы вы – если б знали —

      Почему мои речи резки

      В вечном дыме моей папиросы, —

      Сколько темной и грозной тоски

      В голове моей светловолосой.

      Уж сколько их упало в эту бездну,

      Разверстую вдали!

      Настанет день, когда и я исчезну

      С поверхности земли.

      Застынет все, что пело и боролось,

      Сияло и рвалось:

      И зелень глаз моих, и нежный голос,

      И золото волос.

      И будет жизнь с ее насущным хлебом,

      С забывчивостью дня.

      И будет все – как будто бы под небом

      И не было меня!

      Изменчивой, как дети, в каждой мине

      И так недолго злой,

      Любившей час, когда дрова в камине

      Становятся золой,

      Виолончель и кавалькады в чаще,

      И колокол в селе…

      – Меня, такой живой и настоящей

      На ласковой земле!

      – К вам всем, – что мне, ни в чем

      Не знавшей меры,

      Чужие и свои?!

      Я обращаюсь с требованьем веры

      И с просьбой о любви.

      И день и ночь, и письменно и устно:

      За правду да и нет,

      За то, что мне так часто – слишком грустно

      И только двадцать лет,

      За то, что мне – прямая неизбежность —

      Прощение обид,

      За всю мою безудержную нежность

      И слишком гордый вид,

      За быстроту стремительных событий,

      За правду, за игру…

      – Послушайте! – Еще меня любите

      За то, что я умру.

      Вы, чьи широкие шинели

      Напоминали паруса,

      Чьи шпоры весело звенели

      И голоса.

      И чьи глаза, как бриллианты,

      На