Он любил три вещи на свете:

      За вечерней пенье, белых павлинов

      И стертые карты Америки.

      Не любил, когда плачут дети,

      Не любил чая с малиной

      И женской истерики.

      …А я была его женой.

      Сегодня мне письма не принесли:

      Забыл он написать или уехал;

      Весна как трель серебряного смеха,

      Качаются в заливе корабли.

      Сегодня мне письма не принесли…

      Он был со мной еще совсем недавно,

      Такой влюбленный, ласковый и мой,

      Но это было белою зимой,

      Теперь весна, и грусть весны отравна,

      Он был со мной еще совсем недавно…

      Я слышу: легкий трепетный смычок,

      Как от предсмертной боли, бьется, бьется,

      И страшно мне, что сердце разорвется,

      Не допишу я этих нежных строк…

      О, не вздыхайте обо мне,

      Печаль преступна и напрасна.

      Я здесь, на сером полотне,

      Возникла странно и неясно.

      Взлетевших рук излом больной,

      В глазах улыбка исступленья.

      Я не могла бы стать иной

      Пред горьким часом наслажденья.

      Он так хотел, он так велел

      Словами мертвыми и злыми.

      Мой рот тревожно заалел,

      И щеки стали снеговыми.

      И нет греха в его вине,

      Ушел, глядит в глаза другие,

      Но ничего не снится мне

      В моей предсмертной летаргии.

      Сладок запах синих виноградин…

      Дразнит опьяняющая даль.

      Голос твой и глух и безотраден.

      Никого мне, никого не жаль.

      Между ягод сети-паутинки,

      Гибких лоз стволы еще тонки,

      Облака плывут, как льдинки,

      льдинки

      В ярких водах голубой реки.

      Солнце в небе. Солнце ярко светит.

      Уходи к волне про боль шептать.

      О, она, наверное, ответит,

      А быть может, будет целовать.

      И с тобой, моей первой причудой,

      Я простился. Восток голубел.

      Просто молвила: «Я не забуду».

      Я не сразу поверил тебе.

      Возникают, стираются лица,

      Мил сегодня, а завтра далек.

      Отчего же на этой странице

      Я когда-то загнул уголок?

      И всегда открывается книга

      В том же месте. И странно тогда:

      Всё как будто с прощального мига

      Не прошли невозвратно года.

      О,