Они спешат послушно, – снова в путь,

      Хотя и не успели отдохнуть.

      И все ж они не ропщут, а молчат.

      Кто будет спорить, раз сказал Конрад?

      Таинственный и мрачный человек,

      Не улыбнется, не вздохнет вовек.

      При имени его любой храбрец

      Бледнеет под загаром, как мертвец.

      Он правит, изумляя без конца,

      И властным словом леденит сердца.

      Но что за власть, чей беззаконный ход

      Понятен всем, так всех к себе влечет?

      Что отдает их воле одного?

      Власть Разума и Мысли торжество!

      Удачи блеск, умение в борьбе

      Чужую слабость подчинять себе.

      Он их руками правит; одному

      Их подвиги присвоены ему.

      Так было, будет впредь: как крот слепа,

      На одного работает толпа.

      Но пусть не судит тот, чья доля – труд,

      Того, к кому добычи все текут:

      Когда б он знал, как этот крест тяжел,

      Он горести свои бы предпочел.

      Поступками на демона похож,

      Герой преданий был лицом хорош;

      Мы красоты в Конраде не найдем —

      Лишь темный взор его горит огнем.

      Он крепок, хоть не Геркулес, и стан

      Его высок, хоть он не великан,

      Но посмотревший на него смущен

      Сознаньем, что от всех отличен он.

      И видят все они, что это так,

      Но отчего – им не понять никак.

      Лицо обветрено, на белый лоб

      Густых кудрей спадает черный сноп,

      Надменные мечтанья гордый рот,

      Обуздывая, все же выдает.

      Хоть ровен голос и спокоен вид,

      Но что-то есть, что он в себе таит;

      Изменчивость подвижного лица

      Порой влечет, смущает без конца,

      И кажется, что прячется под ней

      Игра глухих, но яростных страстей.

      Кто может знать?.. А кто спросить готов?

      Угрюмый взгляд не допускает слов.

      Не многие способны смельчаки

      Открыто посмотреть ему в зрачки.

      Когда ему в упор встречать пришлось

      Взгляд острый и пронзающий насквозь,

      Противника игру он понял вмиг

      И взором в душу сам ему проник;

      Тот скрытых мыслей утаить не смог,

      Но тайны у Конрада не извлек.

      Усмешка дьявольская на устах

      Внушает бешенство и тайный страх,

      А если гневно изогнется бровь,

      Беги, надежда и прости, любовь!

      Нет на челе преступных дум следов, —

      В груди ж его мятежный дух суров.

      Любовь ярка, но гордость, гнев, обман

      Улыбки горькой заволок туман.

      Лишь складка губ иль бледность щек и лба

      Покажут вдруг, что в нем идет борьба

      Глубоких чувств, увидит больше тот,

      Кто невидимкой тайно подойдет.

      Тогда, сжав руки и подняв глаза,

      Он слушает, как в нем растет гроза,

      И вздрагивает, если близкий шаг

      Непрошеный крадется, словно враг;

      Тогда нет маски на лице