«Если б мы, – Нестан сказала, – здесь не встретились с тобою,

      Никогда бы и разлуку не считала я бедою.

      Не забудь, пиши мне письма, если я вниманья стою!

      Как сгораю по тебе я, так и ты томись тоскою!»

      «О пленительное солнце! – Тинатин сказала ей. —

      Как могу я отказаться от тебя, сестры моей!

      Без тебя просить о смерти буду я царя царей!

      Сколько слез я потеряю, столько ты процарствуй дней!»

      Так расстались две царицы, столь счастливые дотоле.

      Та, что дома оставалась, вдаль смотрела поневоле.

      Оборачивалась к дому та, что выехала в поле…

      Я не мог из тех страданий описать десятой доли!

      Провожая побратимов, убивался царь могучий.

      «Горе мне!» – твердил владыка, трепеща от скорби жгучей.

      Видно, сердце в нем кипело, как котел кипит кипучий!

      Тариэл был хмур, как солнце, занавешенное тучей.

      Старый царь, прощаясь с гостем, поминутно говорил:

      «Сладким кажешься виденьем ты, светило из светил!

      В двадцать раз я стал печальней, потеряв остаток сил.

      Сам меня вернул ты к жизни, сам теперь и погубил!»

      Витязь сел на вороного, опечаленный немало.

      Стража, вышедшая в поле, дол слезами орошала.

      «Близ тебя, – она твердила, – даже солнце темным стало!»

      Он в ответ: «Мои страданья тяжелей страданий Сала!»

      Так они в поход пустились, и под стягом Тариэла

      Автандил с царем Фридоном войском правили умело,

      С ними восемьдесят тысяч пели в неведомое дело,

      И сердца их там друг другу были преданы всецело.

      Славных витязей подобных в мире нет уже давно!

      Спорить встречным-поперечным было с ними мудрено.

      На привалах эти братья расстилали полотно

      И не сыворотку пили, а как водится – вино!