В кладовые, да под спуд*;

      Все в том острове богаты,

      Изоб нет, везде палаты,

      А сидит в нём князь Гвидон;

      Он прислал тебе поклон».

      Царь Салтан дивится чуду.

      «Если только жив я буду,

      Чудный остров навещу,

      У Гвидона погощу».

      А ткачиха с поварихой,

      С сватьей бабой Бабарихой

      Не хотят его пустить

      Чудный остров навестить.

      Усмехнувшись исподтиха,

      Говорит царю ткачиха:

      «Что тут дивного? ну, вот!

      Белка камушки грызет,

      Мечет золото и в груды

      Загребает изумруды;

      Этим нас не удивишь,

      Правду ль, нет ли говоришь.

      В свете есть иное диво:

      Море вздуется бурливо,

      Закипит, подымет вой,

      Хлынет на берег пустой,

      Разольётся в шумном беге,

      И очутятся на бреге,

      В чешуе, как жар горя,

      Тридцать три богатыря,

      Все красавцы удалые,

      Великаны молодые,

      Все равны как на подбор,

      С ними дядька Черномор.

      Это диво, так уж диво,

      Можно молвить справедливо!»

      Гости умные молчат,

      Спорить с нею не хотят.

      Диву царь Салтан дивится,

      А Гвидон-то злится, злится…

      Зажужжал он и как раз

      Тётке сел на левый глаз,

      И ткачиха побледнела:

      «Ай!» – и тут же окривела;

      Все кричат: «Лови, лови,

      Да дави её, дави…

      Вот ужо! постой немножко,

      Погоди…» А князь в окошко,

      Да спокойно в свой удел

      Через море полетел.

      Ткачиха