Не в пору было, не в пору:

      Потемки крались по бору.

                Дневной испарился жар,

                Роса родилась из хмари,

                И мраком дымились яр,

                          Калина – в яре.

      Не с юга пришла, не с юга

      Та темень – проклятье луга.

                А холод нагнал тоску

                На снулые ароматы —

                Ладонь к моему виску

                          Погреть несла ты.

      Кто дорог, лишь тот, кто дорог,

      Поможет глядеть на морок.

                Затерянных где-то нив

                Не соединит заклятье,

                Ни ужас, ни боль, ни срыв,

                          Но лишь – объятье!

      В душу мне снежи, снежи,

      Грудь, целованная мною!

      Доснежись до той межи,

      Где почин – дневному зною!

      Ты гори во мне, гори,

      Рук ласкающих поглажка —

      Чтоб до самой до зари

      Было счастливо и тяжко!

      Ты теки, свеча, теки,

      Озаряя на постели

      Эти белые виски,

      Что у ног моих блестели!

      Пойдем вослед и шелестам, и теням,

      Пойдем дорожкой, от росы текучей,

      Где под ветвей крыжовенных сплетеньем —

      Кротовые распаренные кучи.

      Висит листва, скукоженная хладом,

      На ней росинки от вчерашних ливней;

      И жаворонки над увядшим садом

      Все жалобней кричат, все безотзывней.

      Вот яблоня, а с нею рядом сосны,

      И в бледно-синем выкупана хвоя.

      Как торопко промелькивают весны,

      И что живет – от страха неживое.

      В запахнутой укутанная шали,

      Ты словно зверь, что схоронился в нору.