Я такого холодного лета не припомню.

      Все солнце собралось в платках у цыганок,

      Деловито расхаживающих по вокзалам,

      Обернутых в блестящие юбки.

      Я вчера видела бездомного дога,

      Белого, с язвами на выпирающих ребрах,

      С лицом белогвардейского эмигранта, —

      И устыдилась своих печалей.

      Ты не замечал, что у домашних собак глаза собачьи,

      А у бездомных – российские? Не порода,

      А готовность бежать от окрика – вот в чем дело.

      Я сама тут подсчитала и прослезилась:

      Только в двух случаях я не чувствую униженья —

      Когда тебя целую и когда повторяю

      То, что ветер поет. Хоть сам знаешь, здешняя лира

      Не из черепахи, а из елки, в занозах.

      Как ты был у меня, помнишь, цвели маки,

      А теперь отцветают красные пионы.

      Легче выцарапать из ракушки улитку,

      Чем тебя из города. Когда приедешь,

      Не спеши назад – все там будем.

      А здешние сады на холме покатом —

      Как церковка на ладони у святого.

      И знаешь, хорошо, что они чужие,

      Оттого они еще краше.

      Так всегда – руки пусты – сердце полно.

      Привыкать же опасно; вот и с тобою:

      Обниму – смеюсь, отойду – плачу.

      Только нам ведь неведомо, что здесь наше:

      То, над чем трудились до смертного часа,

      Или то, что мелькало из чужого сада.

      Одно это меня и утешает.

      Пока на моей груди тяжесть

      Твоей руки, а не нагретого солнцем

      Камня, – я боюсь не проснуться,

      Даже когда затрубит Архангел.

      Пока твоя грудь прикрыта моей ладонью,

      А не землей, – засыпай скорее,

      Дай мне твой сон пересыпать —

      Песком между пальцев.

      Видишь, волосы мои, как трава сырая,

      Твои плечи мокры, солоны. Будем вместе

      Хоть в этой временной смерти,

      Что почти так же прекрасна,

      Как та, что уже не за горами.

      Почему я думаю о тебе и плачу?

      Это все глаза – глядели на тебя весь вечер,

      Переполнились и теперь через край льются.

      Ты же не позволил мне закрыть их,

      Даже когда обнял, даже когда… И я смотрела,

      Щурясь, как на вечернее солнце.

      А теперь больно…

      Ты же рассказал мне страшную сказку:

      Мол, когда-то – опыт говорит тебе – я остыну,

      Тебя догорать оставлю. – Милый, глупый,

      Нашел же ты – ловить рукавом ветер,

      В чашке море переплывать: опыт!

      Насмешил до слез – вот они и льются,

      Льются, льются через край – хорошо, что

      Ты меня, заплаканную, не видишь…

      Нет,