В комнате тихо, темно – не включен свет —

      неба достаточно в форточку, сквозь занавеску.

      Через стекло процеженный – в чём секрет —

      он занимает в доме любое место,

      где по углам, не дальше длины руки,

      прячутся тени, пережидая вечность

      в этом пространстве, как на краю реки,

      чтобы не сгинуть раньше, чем будет встреча

      с оригиналом, чтобы в последний раз

      сверить по памяти – как там оно случилось,

      перевести в чернила простой рассказ —

      так, для истории… и чистым листам на милость.

      В комнате тихо. Слышно, как тает снег —

      в мёрзлом пейзаже это почти спасенье.

      Смяв под собой пространство минувших лет,

      только вода способна на отпущенье

      старых грехов… Зима на исходе дня —

      всё, что осталось – это считать убытки

      от преждевременной оттепели января

      и продавать прохожим ещё открытки

      с видами зимнего города, что теперь —

      только история и не найти сравненье

      с оригиналом, прибавив к числу потерь

      «мокрую коновязь пристани» и везенье.

      Дворник чистит асфальт, замурованный намертво в лёд,

      расчищая дорожки вдоль дома, от края до края.

      Ко всему добавляется смешанный с грязью помёт,

      что оставила после себя голубиная стая —

      в назиданье потомкам, должно быть, и этим местам,

      что совсем непригодны для жизни, как это ни странно —

      сколько времени город стоит, что, наверное, устал.

      И устало глядит на ворота с упорством барана.

      Дворник мусор сгребает, оставшийся с ночи вокруг —

      «в Рождество все немного волхвы» и несут кто что может.

      Только вот ожидаемый долгие месяцы друг

      невозможен у ёлки с дарами, увы, невозможен.

      Он, конечно, вернётся когда-нибудь в эти места.

      С голубиною почтой, возможно, иль просто приедет

      на каком-нибудь поезде, если найдутся места

      и окажутся не душегубами рядом соседи.

      Но покуда сметается всё, что смогли принести.

      Дворник чистит асфальт, согреваясь лопатой и матом.

      И негромкою просьбой кого-то от смерти спасти.

      Вариантов немного и выбор, увы, небогатый.

      И уже рассветает, и смятые за ночь черты

      появляются в окнах, в уме проверяя потери

      за прошедшую ночь. Одиноко глядит с высоты

      та одна, что в исход положительный верит.

      Время окаменевшей воды и заснеженных статуй.

      Кажется, что