– «Что касается меня, милорд, то из любви, которую питаю к вашему дому, я был бы счастлив, если бы мог примкнуть к вам». Он был бы счастлив – так почему же его нет здесь? Из любви, которую он питает к нашему дому – он однако доказывает своим письмом, что его собственный сарай ему дороже нашего дома. Посмотрим, что он пишет дальше. «Ваше предприятие очень опасное»; конечно, опасное: опасно также простудиться, спать, пить; но я могу вас уверить, милорд дурак, что среди этой крапивы, которую называют опасностью, мы сорвем цветок, называемый безопасностью. «Предприятие, которое вы затеяли, опасно; друзья, которых вы называете, ненадежны; время неподходящее, и весь ваш заговор слишком легковесен для борьбы с таким сильным неприятелем». Так вы думаете? А я вам на это скажу, что вы пустоголовый трус и что вы лжете. Что за дурак! Клянусь Господом, наш заговор не хуже всякого другого. Наши друзья верны и надежны; хороший заговор, хорошие друзья и очень надежные; великолепный заговор, очень хорошие друзья. Что за холодный, как лед, негодяй! Архиепископ Иоркский одобряет и заговор, и весь ход дела. Черт побери! Если бы он мне теперь попался, я бы пришиб его веером его жены. Разве в этом предприятии не участвуют мой отец, мой дядя и я? Лорд Эдмунд Мортимер, архиепископ Иоркский и Оуэн Глендовер? Да еще и Дуглас? Разве не получил я от всех письма, с условием встретиться со всеми войсками девятого числа следующего месяца, и разве некоторые из них уже не выступили в поход? Что за язычник! Нечестивец! Окажется еще, что в своей искренней трусости и ограниченности он отправится к королю и откроет ему все наши замыслы. О, я готов надавать себе пощечин за то, что предложил такому молокососу участие в столь почетном предприятии. Черт с ним! Пусть расскажет королю. Мы готовы. Я отправлюсь сегодня в ночь.