Воитель, привыкший к суровым занятьям, –

      По-женски нарядным украшусь я платьем.

      Приду и царю назовусь: Бриханнáда.

      Украситься длинной косою мне надо,

      В чертоге царя, в обиталище власти,

      Предстану в блистанье серег и запястий.

      Сокрыв от придворных начало мужское,

      Я в женских покоях и в царском покое

      Рассказывать буду старинные сказки,

      Учить буду девушек пенью и пляске,

      Сердца привлеку мерно-звонкою речью.

      «Откуда ты?» – спросит Вирата, – отвечу:

      «В державе Юдхиштхиры, в женском наряде,

      Служанкою был госпожи Драупади».

      Как Наль, я надену чужую личину,{28}

      Никто не узнает в служанке мужчину».

      Юдхиштхира молвил: «О юноша стройный,

      О Нáкула, радостей многих достойный,

      А чем ты займешься, краса простодушных?»

      «Надсмотрщиком стану я в царских конюшнях, –

      Ответствовал Накула. – Этой работой

      Начну заниматься с великой охотой.

      Быть стражем коней – вот мое увлеченье,

      Искусен я в их обученье, в леченье.

      А спросят – отвечу: «Мне Грáнтхика имя.

      Всем сердцем я связан с конями своими».

      «А ты, Сахадéва, – спросил Правосудный, –

      Скажи нам, что сделаешь в год многотрудный?»

      Сказал Сахадева: «Одна мне отрада, –

      Быть пастырем верным коровьего стада.

      Я стану доильщиком, в счете искусным…

      Не будешь ты, Царь Справедливости, грустным,

      Поверь мне, доволен останешься мною.

      Танти́палы имя себе я присвою.

      Ты вспомни: и раньше, под царственным кровом,

      Меня приставлял ты как стража к коровам.

      Повадку я каждую знаю коровью,

      Я буду стеречь их с умом и любовью.

      Быки мне известны, чья стать превосходна:

      Любая корова, хотя и бесплодна,

      Мочу их понюхав, – тотчас отелится.

      Так буду трудиться, трудясь – веселиться,

      Притом никому не внушив подозренья.

      Ты выслушал, брат мой, – я жду одобренья».

      Промолвил Юдхиштхира, горько вздыхая:

      «У нас, пятерых, есть жена дорогая,

      Нам собственной жизни подруга милее!

      Ее как сестрицу родную лелея,

      Размыслим: вдали от родного предела

      Какое найдем для возлюбленной дело?

      Росла Драупади беспечной царевной,

      Не ведала женской работы вседневной,

      Великопрославленной, чуждой печали,

      Ей только венки и запястья пристали.

      Красавица нежная в тонкой одежде

      Домашнего дела не делала прежде, –

      Красивая, верная и молодая.

      Так что же ей делать, мужьям помогая?»

      Послышалась речь Драупади-смуглянки:

      «Имеются в мире сайрáндхри-служанки.

      Искусных, свободных, однако