Оглушительный фальцет вонзился в уши, словно шило. Витя Пендраковский вздрогнул, пальцы быстрее заработали по клавиатуре. Удар по Enter и…

      Программа выдала ошибку.

      За его спиной стоял самый жуткий полицейский из всех, которых ему приходилось видеть. Огромный толстяк с белыми волосами, кудрявость которых не могла скрыть даже короткая стрижка. Гладкое, как у младенца, лицо цвета вареной колбасы и фигура, напоминавшая гигантского амура.

      Вите хотелось оправдаться – ведь он всего лишь студент, но амур пресекал любые попытки говорить «не по делу». Крохотные поросячьи глазки под изогнутыми бровями гневно сверлили его тощую фигуру. Умопомрачительный внешний вид венчал голос: жуткий и невероятно пронзительный фальцет оперного певца с недостижимым для мужчины тембром. Амура он, впрочем, ни капли не смущал. Казалось, он был даже рад необычному орудию, которым наделила его природа.

      Майор Самсонов стоял так близко, что Витя чувствовал запах стирального порошка с ароматом сирени. Безупречно выглаженная ткань небесно-голубого цвета туго обтягивала огромный живот. Витя боялся злить полицейского, но он понятия не имел, как этого избежать, ибо все, что он делал или не делал, полицейскому решительно не нравилось.

      – Извините… я не программист, – робко сказал Витя, когда на экране вновь возникло error, – я студент… Мне нужно время, чтобы разобраться

      – Всем трудно, – вонзилось шило, и полицейский еще на сантиметр приблизился к нему, – мне трудно, но я стою, как видите, хотя мне жмут ботинки и на улице жара. И я поверил бы вам, – возвысил он голос, – в части поиска причин для оправдания собственной лени, если бы не знал, кто вы такой.

      Это казалось невероятным, но фальцет перешел на более высокую ноту.

      – Я не понимаю…

      – Обычное преступление! – взлетел к мрачному потолку тенор и разнесся по комнате. – Но менее тяжелое, чем то, которое вы совершаете. Вы не просто некомпетентны, вы наслаждаетесь