Высунуться из теремочка человекоподобия

      в урчащее Без Нас,

      выдержать свист Соловья и цвет его…

      узнать-простить Вселенной её непознаваемость,

      прилепиться к её расширению.

      Ступить, трепеща, на Млечную Дорогу,

      услышать эти только-снаружи

      огненные звукознаки…

      Но есть ли надежда перед лицом фактов,

      спущенных с цепи их незамечания?

      Поймать себя в ловушку некомпетентности

      и бежать.

      По главному измерению,

      его скрытой вертикальности.

      Он был гусеницей в тесноте Клипы Нога

      (помпезности),

      и вот, с болью слева, отклеиваются

      еще влажные крылья – нежная душа Руах.

      Цимцумы алеф и бет

      на тропинке упоительного самоограничения:

      от ига наслаждения к равенству

      с его источником.

      Высшая боль и сладость, это Akarat haRa

      (осознание зла),

      позволить себе этические решения,

      по образу Его,

      того, кто отделил свет от тьмы

      на рассвете первого дня.

      Бог прост как точка:

      он не имеет ни частей, ни атрибутов —

      только вихрь Имен.

      Мудрецы оцарапали Его непостижимость

      толкованиями,

      голосованиями миньянов,

      магическими постулированиями,

      гематрией, темурой и прилипанием к Нему.

      Они создали-таки трогательное знание о Нем,

      Его привычках, параметрах, тенях.

      Пусть я кусочек воли Творца, народа, угла,

      прочих ревнивых чудовищ.

      Пусть презренно мало-конечно

      мое пространство-время.

      Пусть унизительно раздет-распят

      под всеми прожекторами пониманий,

      разоблачен-приколот

      всеми квантовыми наблюдателями.

      Спрячусь в сверхмалое,

      сожмусь до подпланковости

      в пыли осколков стенок сосудов,

      в менее чем точку и спасу мой Страх.

      Зато этот последний периметр будет только мой.

      И когда при финальной Нормализации

      повезут во всех вагонах мира

      (со стариками, детьми, давно умершими

      и с задолго неродившимися)

      в последний Освенцим – путем ли страданий,

      путем ли добровольным,

      притаюсь в глубине множественности

      и меня ну и не заметят в помпезной глобальности

      Суда. И уже неважно, кто я – пылинка ли, искорка

      или сама беглянка Шехина.

      Сохраню жемчужину первого Страха,

      первоотделенности, Akarat haRa.

      Ну а если Он хорош,

      пусть встретит меня в моем бесконечно малом.

      Безоружным и не всесильным,

      стариком-создателем, готовым наладить наши

      отношения.

      Пусть откроет мне тайну Страха,

      и это будет справедливо.

      Заклиная, трепещу…

      Но не перед Словом

      и прочей утварью делёжки