Законопослушным гражданином государство руководит, ограничиваясь в большинстве случаев установлением лишь общих, «рамочных», главным образом, дозволений и лишь в случаях особых – точных предписаний и запретов.

      В свою очередь и законопослушное лицо, нисколько не ослабляя своей правовой связи с государством, своей изначальной ему подчиненности и подконтрольности, эту свою подотчетность реализует в формах, как правило, менее формальных или совсем неформальных, беспроцедурных, конклюдентных, основанных на позитивных, стимулирующих презумпциях законопослушности и добросовестности.

      Правомерное поведение зиждется на самоподчинении, самоконтроле и на других слагаемых юридического статуса, самого образа правовой жизни тех, кто конституционно мыслит и конституционно действует.

      Правонарушителем государство управляет, устанавливая, главным образом, конкретные, однозначные, категорические предписания и запреты, за исполнением которых в большинстве случаев учреждается контроль не просто более строгий по существу, но и по форме и процедуре – это контроль упреждающий и рубежный (не только итоговый), довольно часто документальный (с возложением на подотчетное лицо обязанности представлять необходимые доказательства).

      Налицо все атрибуты «внешнего управления» правонарушителем как вынужденной компенсации отсутствия либо неэффективности его самоуправления.

      Разумеется, и здесь более чем необходимы нормы цивилизованности, и здесь действуют классические презумпции.

      Но при всем благородстве той же презумпции невиновности как установления именно конституционного, гарантирующего каждому гражданину его высшую, именно конституционную безопасность, практически она обязывает предполагать невиновность именно обвиняемого (сегодняшнего или завтрашнего), притом как гарантию не от всякого, а только от необоснованного его обвинения.

      В юридической доктрине прошлого века активно разрабатывалась проблематика «права власти на власть».

      Отечественные