Опомнившись, как после дурного сна,

      В котором с особенной ясностью понимаешь,

      Что после смерти ничего не будет,

      А если будет, лучше бы не быть, —

      Тут можно предложить ряд возражений

      И утешений: первое, простейшее,

      Что все они убийцы, рецидивисты,

      И им в какой-то мере так и надо —

      Не зря начальник этакой колонии,

      При коем это все вошло в систему,

      Уволился, уехал в Краснодар

      И был через полгода там застрелен,

      Причем виновных тоже не нашли

      И не смогли списать на суицид —

      Не потому, что он застрелен в спину,

      Это как раз бы не было препятствием,

      Стреляются и в спину, ничего,

      Еще и произвел контрольный выстрел, —

      Не потому, но есть такие люди,

      В чей суицид поверить невозможно,

      И эта мысль так оскорбит их память,

      Как, например, свидетельство о том,

      Что иногда они подавали нищим.

      Нет, беспросветность – так уж

      беспросветность.

      Так вот: они же все рецидивисты,

      То есть им в какой-то мере так и надо,

      Решит благополучный обыватель,

      Не знающий, что завтра это все

      Способно приключиться лично с ним,

      С его детьми, с его старухой матерью —

      Мать лучше, я говорил, не вспоминать;

      Есть утешенье более продвинутое,

      Почти религиозно-философское,

      Из тех, что обязательно любезны

      Начитанным еврейским христианам

      Или команде сайта «Православие».

      Суть аргумента в том, что в злодеяньях

      Количество неважно вообще,

      Освенцим ничего не добавляет

      К распятию Христа, и потому

      Мы не узнали ничего особенного.

      Да, безусловно, ничего особенного,

      Да и чего мы, собственно, не знали,

      Но возникает некая неловкость,

      Причины коей трудно сформулировать.

      Распятие Христа не обязательно

      Могло сопровождаться воскресением,

      И суть не в нем, и не в высокой миссии —

      Евангелие не менее кроваво

      От этих всех пасхальных утешений,

      От многолетней ролевой игры,

      Что происходит по его мотивам;

      И добровольность этого распятия

      Не снимет гефсиманского отчаянья,

      Поэтому любые пытки током

      Как будто ничего не добавляют

      К древнейшей ссоре Каина и Авеля,

      С тех пор запечатленной на Луне;

      Но, как говорится, Луна Луной,

      А всякий раз, садясь писать стихи,

      Припоминаешь томскую колонию

      И думаешь: на томскую колонию

      Все это повлияет очень мало,

      А, собственно, зачем тогда вообще?

      Не в наших силах отыскать слова,

      Что поколеблют томскую колонию;

      Вернее, их смогла найти Масюк,

      И там теперь кого-нибудь уволят,

      Уволенный уедет в Краснодар

      И