Вместе с поездом уходит земля из-под ног —

      никакой возможности ещё задержаться…

      проводник – хранитель семи дорог

      предлагает чай и бельё… Остаться бы,

      но билеты куплены и вагонный чай

      сокращает время – хлебнёшь – забудешь! —

      и не вспомнишь – кто будет тебя встречать…

      Время – длинный список забытых улиц,

      невозможных встреч, слишком долгих зим…

      что на юге редкость, но происходит…

      и в вагоне вечером – ты один —

      кто в окошке видит своё сегодня! —

      бесконечный выбеленный простор,

      за которым смерть с проездным билетом…

      умирает, помнишь, в финале Хор,

      но никто не плачет по нём при этом!

      Выветренные, чернеющие, зябнущие деревья —

      под окном – как будто чернильный росчерк —

      толи Автора… толи его сомненья —

      нужен ли в списке и этот прочерк —

      происходящего… длинны тени

      на побелевшем пространстве парка…

      мальчик в углу, преклонив колени,

      громко горнит… и ему не жарко…

      баба напротив – веслом хлопочет,

      перебивая скрипачку – в сумме —

      происходящего – стыло очень! —

      и никого, кто о них подумал,

      то есть – забыл! – и пусты деревья —

      в переживаниях… чёрный росчерк

      ветки, что отмечает сомненья…

      и ни о чём – уже – не попросит.

      …и огни заплетаются в ткань дороги,

      что всегда – туда… никогда – обратно! —

      автомобильный гудок – не строгий

      оповещает о вероятном,

      то есть, что видишь, о том, что будет,

      если – опять – светофор не пропустит дальше…

      и вокруг – чужие – до срока – люди

      не осудит за вымысел твой вчерашний…

      и огни сольются, как дождь в канаву —

      будет много света, но мало звука! —

      и дыхание, выветренное, по праву —

      воздухом – будет тому порукой…

      и останется – точно – пока не крикнут —

      Стой, куда, воротись обратно…

      толи матом крикнут… толи молитвой…

      но огни не спасут – уже – вероятно.