– Сара, как у тебя дела? – спросил Джеймс.

      Я откинулась на спинку стула и зажмурила глаза. Передо мной стоял включенный ноутбук – я делала последнюю вычитку интервью перед его отправкой в «Таймс». Голова гудела, на столе покоились чашки из-под кофе и ежедневник с новыми заметками.

      – Все в порядке, – я устало зевнула и посмотрела в окно. На улице стояла туманная утренняя погода. Часы показывали всего десять утра, но казалось, не было больше семи.

      – Ты куда-то пропала, два дня уже не звонила и не писала, – обиженно заметил Джеймс. Он хотел, чтобы я сообщала ему почти о каждом действии. Не разделяя этого желания, я спокойно работала.

      – Прости, много работы. Сегодня уже 10 марта, нужно сдать интервью до полуночи. Хочу привести его в идеальный вид перед отправкой.

      – Ты даже не сказала, как все прошло.

      – Решила рассказать при встрече. Ты свободен завтра? У меня будет выходной. Могли бы сходить куда-нибудь.

      – Учеба до четырех, потом свободен.

      – Отлично, тогда до завтра.

      – Пока.

      Завершив вызов, я глубоко вдохнула, выдохнула и снова склонилась над ноутбуком, вычитывая текст.

      «Моя мама была актрисой в театре Шотландии», – прочитала я и вдруг вспомнила, что хотела найти информацию о миссис Харт, чтобы посвятить ей в конце интервью небольшой абзац, некий постскриптум.

      Но я не успела зайти в поисковик. Сотовый телефон снова завибрировал от входящего звонка и чуть не упал со стола. Взяв его в руки, я напряглась. На дисплее высветился номер мистера Дартла.

      – Сара, ну и где вы? – холодно спросил управляющий после моего неуверенного «да?».

      – Дома, – все также с опаской произнесла я, не понимая, почему он мне звонит. Еще ни разу не было такого, чтобы мистер Дартл нарушал мою домашнюю идиллию.

      – Дома? А ничего, что вы уже час как должны быть на рабочем месте! Я пришел в кофейню, значит, а тут как на необитаемом острове – ни одной живой души! – тон голоса все повышался и повышался. Когда мистер Дартл произносил последние слова, от напряжения его голосовые связки дрогнули. Слово «души» он пропищал как большой, разгневанный комар. В этот момент я представила его лоснящееся и раскрасневшееся лицо. Стая мурашек пробежала от головы до кончиков пальцев ног.

      Дрожащими руками я открыла календарик в ежедневнике, на котором отмечала все смены, и увидела, что 10 марта обведено в черный кружок. Я должна была выйти на работу с утра, но забыла об этом, отвлекаясь на интервью.