Жилось мне весело и шибко.

      Ты шел в заснеженном плаще,

      и вдруг зеленый ветер шипра

      вздымал косынку на плече.

      А был ты мне ни друг, ни недруг.

      Но вот бревно. Под ним река.

      В реке, в ее ноябрьских недрах,

      займется пламенем рука.

      «А глубоко?» – «Попробуй смеряй!» –

      Смеюсь, зубами лист беру

      и говорю: «Ты парень смелый.

      Пройдись по этому бревну».

      Ого! – тревоги выраженье

      в твоей руке. Дрожит рука.

      Ресниц густое ворошенье

      над замиранием зрачка.

      А я иду (сначала боком), –

      о, поскорей бы, поскорей! –

      над темным холодом, над бойким

      озябшим ходом пескарей.

      А ты проходишь по перрону,

      закрыв лицо воротником,

      и тлеющую папиросу

      в снегу кончаешь каблуком.

      Чем отличаюсь я от женщины с цветком,

      от девочки, которая смеется,

      которая играет перстеньком,

      а перстенёк ей в руки не дается?

      Я отличаюсь комнатой с обоями,

      где так сижу я на исходе дня

      и женщина с манжетами собольими

      надменный взгляд отводит от меня.

      Как я жалею взгляд ее надменный,

      и я боюсь, боюсь ее спугнуть,

      когда она над пепельницей медной

      склоняется, чтоб пепел отряхнуть.

      О, Господи, как я ее жалею,

      плечо ее, понурое плечо,

      и беленькую тоненькую шею,

      которой так под мехом горячо!

      И я боюсь, что вдруг она заплачет,

      что губы ее страшно закричат,

      что руки в рукава она запрячет

      и бусинки по полу застучат…

      Сны о Грузии – вот радость!

      И под утро так чиста

      виноградовая сладость,

      осенившая уста.

      Ни о чем я не жалею,

      ничего я не хочу –

      в золотом Свети-Цховели

      ставлю бедную свечу.

      Малым камушкам во Мцхета

      воздаю хвалу и честь.

      Господи, пусть будет это

      вечно так, как ныне есть.

      Пусть всегда мне будут в новость

      и колдуют надо мной

      родины родной суровость,

      нежность родины чужой.

      Всего-то