Вот на восьмом десятке лет

      и пишутся стихи,

      поскольку сил у деда нет

      на прочие грехи.

      Люблю, чтоб шёл жених к невесте,

      люблю чувствительные сказки,

      и всей душой мне в каждом тексте

      счастливой хочется развязки.

      Когда-то я мчался на полном скаку

      и ветры хлестали по мне,

      сегодня я с кайфом лежу на боку,

      а как надоест – на спине.

      Увижу ли я тех, кого хочу,

      на небе, недоступном для живого?

      Я преданно смотрю в лицо врачу,

      не слыша и не слушая ни слова.

      Чтоб не болтать о муках ада,

      к земным я лучше перейду:

      врагу – и то желать не надо

      мою зубную боль в заду.

      Какое-то заразное влияние

      оказывают книги на меня:

      медлительное словоизлияние

      томит меня потом к исходу дня.

      Дурная боль не сломит лоха,

      упрямство клонит к терпежу;

      хожу сейчас я крайне плохо;

      сижу – едва; но как лежу!

      На заре поют зазря соловьи,

      трели ранние во мне безответны,

      утром сумеречны чувства мои,

      а под сумерки – светлы и рассветны.

      Сколь у нас ни будь ума и чести,

      совести, культуры, альтруизма,

      тайно покурить в запретном месте —

      счастье для живого организма.

      – Послал ему Бог испытание!

      – А что с ним? – Почти ничего:

      постигло его процветание,

      молитесь за душу его.

      Всякой боли ненужные муки

      не имеют себе оправданий,

      терпят боли пускай только суки,

      что брехали о пользе страданий.

      Повысить о чём-нибудь знание —

      могу я, хотя и натужно,

      когда б не предвидел заранее,

      что это ни на хер не нужно.

      Время течёт не беззвучно,

      время бурлит и журчит,

      внуки докажут научно

      факт, что оно не молчит.

      Свалился я под сень моих чертогов,

      овеян медицинским попечением,

      сейчас уже лечусь я от ожогов,

      содеянных заботливым лечением.

      Перечёл – и по коже мороз,

      обнаружил я признаки грозные,

      что уже на пороге склероз:

      мысли стухли и стали серьёзные.

      Сказать про жизнь, её любя,

      точней нельзя: сапог не парный,

      и то тюрьма вокруг тебя,

      то дружной пьянки дух нектарный.

      Звучит, как скверный анекдот,

      но жребий не кляня,

      я выздоравливаю от

      лечения меня.

      Всё срастается на теле живом,

      но ещё за стол не сесть, не поврать;

      выздоравливаю