Не изменю ямбическому метру

      Он тишине сопутствующий паж;

      Крылата мысль, душа подобна ветру

      И быстроног прилежный карандаш.

      Поэт и друг! Волнующий и верный!

      Не доверяйся прихоти волны,

      Свои сердца мы с ревностью примерной

      Оберегать от горечи должны.

      Под свист и рев на площади базарной

      Юродствовать и буйствовать не нам,

      Мы в простоте как небо лучезарной

      Поверим вновь видениям и снам.

      Не нам плоды блаженного недуга

      Разменивать на стертые гроши,

      Лишь тишина – нежнейшая подруга

      Тому, кто пел под музыку души.

      В рассветный час омытая росой

      Природа успокаивает вдвое;

      Горит восток прозрачной полосой

      И сладок запах освеженной хвои.

      Еще в кустах таинственность и мрак,

      Но свет растет с минуты на минуту

      И тень ползет под ясени в овраг

      К сырому и заросшему приюту.

      Еще листва дымится и тиха,

      Еще волненье сердца не тревожит,

      И утреннего крика петуха

      Душа, как символ, не принять не может.

      Вы не изгладите из памяти, года,

      Тот отдаленный край, где в берег оголенный

      С разбега шумно бьет тяжелая вода

      Холодной пеною и россыпью соленой.

      Мне вспоминается огромная луна,

      Сырые облака прорезавшая боком,

      И неожиданный для мачт и полотна

      Стремительный порыв в безветрии глубоком.

      О, северная ночь, качавшая мой челн,

      Я бережно пронес сквозь время и забвенье

      Величественный гул твоих громоздких волн

      И ветра твоего к лицу прикосновенье…

      Еще во власти мигов острых,

      От поцелуев не остыв,

      Ты вспомнила о младших сестрах

      И уходить собралась ты.

      А я неутоленный страстью

      К рукам отяжелевшим льну,

      И на зло призрачному счастью

      Наш жребий горестный кляну.

      Тебе – на крест семейной скуки

      Идти по городу в метель,

      Мне – горечь выпитой разлуки

      И неостывшая постель.

      А незастегнутое платье

      Хранит над поясом следы

      Почти жестокого объятья

      И нежный запах резеды.

      За шумом дней – сухая тишина,

      За бредом сердца – тела отдых львиный…

      Ошеломленным грузною лавиной

      Иная боль уже предрешена.

      Мне говорят: – благоуханен хмель,

      Я