Ты не очень высок и не очень красив,

      но она не глядит на красавцев:

      ей бы только – улыбок чудесных твоих,

      ей бы только – твоих нежных пальцев,

      ей бы только –

      твой взгляд, синий-синий, поймать,

      только б голос услышать твой милый,

      ей бы только, что любишь её ты, узнать,

      не такой уж высокий, красивый.

      Бессонница перед глазами

      цветные картинки меняет, –

      как в темноте кинозала,

      твой образ любимый мелькает,

      счастливый такой, смеющийся,

      ещё радостней, чем тогда,

      с экрана ко мне несущийся

      сквозь прожитые мной года.

      А вот закрывается дверь,

      кадр –

      за смазанным серым кадром,

      и смотреть не могу, поверь:

      я ослепнуть была бы рада,

      да памяти вечный двигатель,

      увы, невозможно выключить.

      Когда нам за сорок, боимся старенья, –

      всё думаем: как с этим жить? –

      так старости, брезжащей, давят мученья,

      что в пору от страха завыть.

      Но старость – не возраст, а что-то другое:

      усталость не тела – души.

      Пусть тело, негибкое, немолодое,

      диагнозы нехороши,

      но если осталось к чему-то стремленье,

      желание думать, творить, –

      мечтающим не угрожает старенье,

      и тем, кто способен любить.

      Как не хочу я просыпаться

      и в этот мир унылый,

      из снов счастливых возвращаться,

      где был со мной мой милый, –

      где обнимал мня так жарко,

      что плечи сладко ныли;

      где солнце так светило ярко,

      так сини дали были,

      и где у нас над головами

      цвела сирень так пышно;

      где осыпал меня словами,

      которых здесь не слышно,

      и нет его улыбок нежных,

      что душу мне ласкали,

      не сини, здесь, и не безбрежны,

      а серы, тесны дали.

      Здесь мне не хочется смеяться,

      здесь я грущу, тоскую…

      Зачем те сны так часто снятся,

      мне, про любовь былую?

      Зачем опять меня волнуют, –

      заставив сердце рваться,

      картины прошлого рисуют,

      с которым не расстаться?

      Сердце бьётся за жизнь

      до последнего нашего вздоха, –

      бьётся так, что дрожит,

      ударяясь о ребра, душа.

      Позади остановка во лжи –

      впереди, освещённая плохо,

      в неизвестность дорога лежит,

      может, там будет жизнь хороша?

      Как