Жизнь чужую прожив до конца,

      Умерев в девятнадцатом веке,

      Смертный пот вытирая с лица,

      Вижу мельницы, избы, телеги.

      Биографии тем и сильны,

      Что обнять позволяют за сутки

      Двух любовниц, двух жен, две войны

      И великую мысль в промежутке.

      Пригождайся нам, опыт чужой,

      Свет вечерний за полостью пыльной,

      Тишина, пять-шесть строф за душой

      И кусты по дороге из Вильны.

      Даже беды великих людей

      Дарят нас прибавлением жизни,

      Звездным небом, рысцой лошадей

      И вином, при его дешевизне.

      На Мойке жил один старик.

      Я представляю горы книг.

      Он знал того, он знал другого.

      Но все равно, не потому

      Приятель звал меня к нему

      Меж делом, бегло, бестолково.

      А потому, что, по словам

      Приятеля, обоим нам

      Была бы в радость встреча эта.

      – Вы б столковались в тот же миг:

      Одна печаль, один язык

      И тень забытого поэта!

      Я собирался много раз,

      Но дождь, дела и поздний час,

      Я мрачен, он нерасположен.

      И вот я слышу: умер он.

      Визит мой точно отменен.

      И кто мне скажет, что отложен?

      Зачем Ван Гог вихреобразный

      Томит меня тоской неясной?

      Как желт его автопортрет!

      Перевязав больное ухо,

      В зеленой куртке, как старуха,

      Зачем глядит он мне вослед?

      Зачем в кафе его полночном

      Стоит лакей с лицом порочным?

      Блестит бильярд без игроков?

      Зачем тяжелый стул поставлен

      Так, что навек покой отравлен,

      Ждешь слез и стука башмаков?

      Зачем он с ветром в крону дует?

      Зачем он доктора рисует

      С нелепой веточкой в руке?

      Куда в косом его пейзаже

      Без седока и без поклажи

      Спешит коляска налегке?

      Читая шинельную оду

      О свойствах огромной страны,

      Меняющей быт и погоду

      Раз сто до китайской стены,

      Представил я реки, речушки,

      Пустыни и Берингов лед —

      Все то, что зовется: от Кушки

      До Карских студеных Ворот.

      Как много от слова до слова

      Пространства, тоски и судьбы!

      Как ветра и снега от Львова

      До Обской холодной губы.

      Так вот что стоит за плечами

      И дышит в затылок, как зверь,

      Когда ледяными ночами

      Не спишь и косишься на дверь.

      Большая удача – родиться

      В такой беспримерной стране.

      Воистину есть чем гордиться,

      Вперяясь