Марсилий-царь пошел в свой сад зеленый,

      За ним пошли знатнейшие из мавров —

      И Бланкандрин седой, и Юрфалей,

      Марсилия наследник[61], а за ними

      Пришел халиф. И молвил Бланкандрин:

      «Марсилий-царь! Вели позвать француза,

      Он мне клялся, что будет другом нам».

      «Зови его!» – воскликнул царь Марсилий.

      И мавр, держа за руку Ганелона,

      Привел его, – и все там сообща

      Безбожную измену обсуждали.

      «Любезный граф, – воскликнул царь Марсилий, —

      Безумно я, конечно, поступил,

      Когда хотел во гневе вас ударить;

      Зато теперь вот эту кунью шубу

      Я вам дарю; за мех пятьсот червонцев

      Я заплатил – и завтра в час вечерний

      Я дорогой подарок вам пришлю».

      «Охотно, царь, подарок принимаю,

      Да наградит за то тебя господь!» —

      Так Ганелон Марсилию ответил.

      Тогда сказал Марсилий сарагосский:

      «Поверьте, граф, я очень вас люблю.

      Порасспросить о вашем славном Карле

      Я вас хочу: уж стар владыка франков.

      Его труды и старость одолели,

      Ведь, говорят, ему за двести лет[62]!

      Так много стран изъездил он, так много

      Ударов страшных принял щит его!

      Так много Карл властителей могучих,

      Лишив владений, в нищих обратил!

      Когда же он сражаться перестанет?»

      «Нет, не таков французов повелитель! —

      В ответ на то воскликнул Ганелон. —

      Кто знает Карла, тот наверно скажет:

      «Вот истый рыцарь, доблестный барон!»

      Нет слов таких, чтоб доблесть, благородство

      И милосердье Карла описать!

      Никто словами выразить не может,

      Каков король, – так щедро бог всесильный

      Владыку наших франков одарил!

      Скорее здесь согласен я погибнуть,

      Чем бросить службу Карла-властелина!»

      «Дивлюсь я Карлу! – молвил царь Марсилий. —

      Он стар и сед – ему за двести лет!

      Так много стран обширных он изъездил,

      Его так много копий пронизало,

      Унизил стольких он царей могучих…

      Когда ваш Карл от брани отдохнет?»

      «Пока не пал Роланд, его племянник, —

      Не будет мира! – молвил Ганелон. —

      Нельзя найти нигде под сводом неба

      Таких отважных рыцарей могучих,

      Как