Вчера я вдруг подумал на досуге —

      нечаянно, украдкой, воровато, —

      что если мы и вправду Божьи слуги,

      то счастье – не подарок, а зарплата.

      Богу благодарен я за ночи,

      прожитые мной не хуже дней,

      и за то, что с возрастом не очень

      сделался я зорче и умней.

      Ощущаю опять и снова

      и блаженствую, ощутив,

      что в Начале отнюдь не слово,

      а мелодия и мотив.

      Устав от евреев, сажусь покурить

      и думаю грустно и мрачно,

      что Бог, поспеша свою Книгу дарить,

      народ подобрал неудачно.

      Мне странны все, кто Богу служит,

      азартно вслух талдыча гимны;

      мой Бог внутри, а не снаружи,

      и наши связи с ним интимны.

      Для многих душ была помехой

      моя безнравственная лира,

      я сам себе кажусь прорехой

      в божественном устройстве мира.

      Часто молчу я в спорах,

      чуткий, как мышеловка:

      есть люди, возле которых

      умными быть неловко.

      Те, кто хранит незримо нас,

      ослабли от бессилья,

      и слезы смахивают с глаз

      их шелковые крылья.

      Много лет я не верил ни в Бога, ни в черта,

      но однажды подумать мне срок наступил:

      мы лепились из глины различного сорта —

      и не значит ли это, что кто-то лепил?

      Ни бесов нет меж нас, ни ангелиц,

      однако же заметить любопытно,

      что много между нами ярких лиц,

      чья сущность и крылата, и копытна.

      Успешливые всюду и во многом,

      познавшие и цену, и размерность,

      евреи торговали даже с Богом,

      продав Ему сомнительную верность.

      Бога нет, но есть огонь во мраке.

      Дивных совпадений перепляс,

      символы, знамения и знаки —

      смыслом завораживают нас.

      Человек человеку не враг,

      но в намереньях самых благих

      если молится Богу дурак,

      расшибаются лбы у других.

      Это навык совсем не простой,

      только скучен и гнусен слегка —

      жадно пить из бутылки пустой

      и пьянеть от пустого глотка.

      Взяв искру дара на ладонь

      и не смиряя зов чудачества,

      Бог любит кинуть свой огонь

      в сосуд сомнительного качества.

      Дух любит ризы в позолоте,

      чтоб не увидел посторонний,

      что бедный дух порочней плоти

      и несравненно изощренней.

      Подозрительна мне атмосфера

      безусловного поклонения,

      ибо очень сомнительна вера,

      отвергающая сомнения.

      Творец таким узлом схлестнул пути,

      настолько сделал общим беспокойство,

      что в каждой личной жизни ощутим

      стал ветер мирового неустройства.

      Какой бы на земле ни шел разбой

      и