Есть только этот беспощадный страх,

      И я больна им бесконечно.

      Остановилось время на часах.

      Я снова в платье подвенечном.

      И каждый, кто не взглянет… Просто зверь!

      И взглядом острым разрезает!

      А я все бьюсь в захлопнутую дверь,

      Где тот, кто все нам, грешным, отпускает.

      Есть только холод и туман,

      Окутавший все мысли едким дымом.

      И я одна… А предо мною храм.

      И сад, заросший сплошь жасмином.

      Закрыты двери…

      На колени

      Я в платье белом опускаюсь,

      А рядом бродят чьи-то тени,

      И я от страха задыхаюсь.

      Давно не знаю светлых дней,

      Как будто солнце мне не светит.

      И крест в руках сжимаю все сильней,

      Он душу от терзаний лечит.

      Я снова в платье подвенечном,

      Стучусь туда, где нет тебя.

      Таких скитаний хватит мне на вечность,

      Я в них живу день ото дня.

      Я в белом платье подвенечном

      Ищу тебя в нечеловеческом аду.

      Пускай все просят жизни вечной.

      Я умерла… с тобой… в жасминовом саду…

      Лишь тот, кто обувь свою снимет

      И по углям босым пройдет,

      И все отдаст, а не отнимет, —

      Лишь тот свободу обретет!

      Лишь тот способен, словно птица,

      Лететь неведомо куда.

      И падать с неба не боится,

      Когда приходит в том нужда.

      Кто столько в жизни потеряет,

      Что и не снилось в страшном сне.

      Лишь тот свободу обретает,

      Кто побывал на самом дне…

      Свобода, избранная нами,

      Давно уже нам не «своя».

      Нам не дают ее годами!

      А мы твердим: «Свободный Я!»

      И этой мнимою свободой

      Мы тешим все свои мечты.

      Создали общество уродов

      В тисках «свободной» немоты!

      Этот город несет в себе грусть

      В своих улицах, Богом забытых.

      Я душой навсегда остаюсь

      В тротуарах, дождями умытых.

      Чьи-то тени ступают домой

      Шагом медленным и безразличным.

      Здесь на лицах растаял покой.

      Все здесь стало обычным, привычным.

      Суета в этом городе – ноль.

      Тишина здесь обычное дело.

      На земле он – больная мозоль,

      Обведенная в круг белым мелом.

      В этом городе я родилась,

      Он во мне, как заноза, остался.

      Одиночество некуда класть,

      Мне с тоской невозможно расстаться.

      Я похожа