Дед Мороз всегда был очень молод

      и неимоверно знаменит.

      У него коллекция из бóрод

      в гардеробе щёгольском висит.

      Дед Мороз совсем ещё не старый,

      просто у него парик седой.

      Вечерами ходит он с гитарой,

      развлекаясь «Дымом над водой».

      Дед Мороз совсем не любит зиму:

      ветер, снег, узорное окно.

      Раньше он любил гулять по Риму,

      но теперь ему запрещено.

      Всё равно его здесь держит что-то.

      Может быть, немаленький доход

      и не бей лежачего работа —

      ёлки! ёлки! – сутки через год?

      Все дворники под окнами у барыньки

      метут-метут классический снежок.

      А барынька посапывает в спаленке,

      а рядом ножичек и мужичок.

      И Рождество! И Рождества мелодия

      из циферблата бьёт наверняка:

      какая-то богемская рапсодия,

      какая-то румынская тоска.

      Смешинка, золотинка, червоточинка,

      разинутые сани, снежный путь.

      Проснись и пой! А хочется не очень-то.

      А хочется забыться и заснуть.

      Сверкают небеса золотозубые,

      кухарка мастерит яйцо пашот

      и дворники метут в сугробы грубые

      лебяжий пух и сонный порошок.

      Уже слышны мальчишеские выкрики

      про сербские, турецкие дела.

      Но сталь была. Меж розовою щиколкой

      и волосатой ляжкой – сталь была!

      Открой глаза – увидишь свой Вьетнам,

      где Хо Ши Мин пока ещё не город,

      а сухощав, хотя уже немолод,

      и до сих пор подвержен вещим снам.

      Вот тот Вьетнам, где выжил Мандельштам,

      в хитоне ходит щёгольском и длинном,

      проводит дни в беседе с Хо Ши Мином,

      а вечера – по чарочным местам.

      Там по-людски собаки говорят!

      И что с того? Ведь это наши псины.

      И змей морской всем детям друг и брат,

      когда народ и партия едины.

      Королевские семьи несчастны всегда,

      а шахтёрские семьи – прекрасны,

      а матросские семьи – слеза, как вода,

      а актёрские – огнеопасны.

      И когда Санта-Клаус ведёт под уздцы

      своего золотого оленя,

      он за флотскую милю обходит дворцы,

      где копили тоску поколенья.

      Он стучится с подарками в двери квартир,

      где нехитрые люди ликуют,

      и лобастого шкета зовёт «командир»,

      а девчонку в макушку целует.

      Он садится на стул, достаёт из мешка

      леденцы, марципаны, конфеты,

      изумрудные серьги, цветные