Ныне отпущаеши

      Пленника, но не раба твоего, ироде,

      Хотя не целованной ручка

      Землистая, в мозге засохшем, тате, осталась твоя!

      (Бог уберег,

      Молвят одне, а другие:

      Карта легла! – ухмыляяся, скрипнут зубами).

      Хладен ты, век,

      Ветр оренбургских пустот!

      Ныне – по небу

      Путь на свободу тебе, ныне – ратями править,

      Ныне благословен верой и правдой служить.

      Но безнаказанной, нет, не уйдёт никакая свобода,

      И лыком под кожу,

      В гнойную строку вплетут бытописью, слизью гадючьей,

      Попомнят не раз

      Заячий вечный тулупчик тебе, офицер.

      открыв банку морской капусты

      я туда постного масла добавил

      а у вас не было такой возможности

      о. Павел

      чёрными линиями ламинарий

      выложим у черты прибоя одну

      словно бы чёрную присыпанную набухающим берёзу

      весну

      непрекращающийся мозг

      новый путь, весы

      новый век

      поднимет нас за власы:

      соловецкий лагерный завод

      левашовская пустошь

      перечисление непустот

      нам не понять – ну что ж

      имя «флоренский» в наш век —

      плывущее в пустоте:

      не вы воссоздатели

      и не вы

      и не вы.

      и не те.

      попробуй детям Своим прикажи:

      «не высовывайтесь! там за стеной

      визжит шальная трассирующая жизнь —

      не ходите за Мной!»

      вышивает мулинэ огненный парадиз:

      св.равенсбрюк воскресения пещь

      русская птица-весна парижский карниз

      Дух-Песнь-Вещь

      попробуй удержи уговорами или крестом —

      поёт и поёт без спросу!

      попробуй погаси Своим великим постом

      её вечную папиросу

      Легла, как Руфь, в чужой земле, у ног

      Владыки.

      Воскомастих степного минусинского песка

      Твои наполнил плотно ноздри,

      Как лентием, окован смуглый лоб таинственным венцом —

      Се, таинство воздвиженья престола! —

      Радостамою дождей омыта грудь,

      Свет Литургию памяти вершит

      На бренных рёбрах:

      Как эти Кровь и Тело, память – вечна.

      О, когда

      Горячим жаром Галилеи и любви

      Ты разжигала русскую сырую веру,

      Когда гортанным арамейским соловьем

      Любимому Христу ты пела эту песнь

      В снегах сибирских, —

      Не сам ли предстоял Иаков, брат Господень,

      Апостол Ерушалаима,

      Воздев молитву и огонь сухих ладоней

      Передавая небу!