Он в гости меня приглашал вчера:

      – Прошу по-соседски, не церемониться!

      И кстати, я думаю, познакомиться

      Вам с милой моею давно пора.

      Не знаю, насколько она понравится,

      Да я и не слишком ее хвалю.

      Она не мыслитель и не красавица.

      Такая, как сотни. Ничем не славится.

      Но я, между прочим, ее люблю!

      Умчался приветливый мой сосед,

      А я вдруг подумал ему вослед:

      Не знаю, насколько ты счастлив будешь,

      Много ль протянется это лет

      И что будет дальше. Но только нет,

      Любить ты, пожалуй, ее не любишь…

      Ведь если душа от любви хмельна,

      То может ли вдруг человек счастливый

      Хотя бы помыслить, что вот она

      Не слишком-то, кажется, и умна,

      И вроде не очень-то и красива.

      Ну можно ли жарко мечтать о ней

      И думать, что милая, может статься,

      Ничем-то от сотен других людей

      Не может, в сущности, отличаться?!

      Нет, если ты любишь, то вся она,

      Бесспорно же, самая романтичная,

      Самая-самая необычная,

      Ну словно из радости соткана.

      И в синей дали, и в ненастной мгле

      Горит она радугой горделивою,

      Такая умная и красивая,

      Что равных и нету ей на земле!

      – В чем смысл твоей жизни? – меня спросили.

      – Где видишь ты счастье свое, скажи?

      – В сраженьях, – ответил я, – против гнили

      И в схватках, – добавил я, – против лжи!

      По-моему, в каждом земном пороке,

      Пусть так или сяк, но таится ложь.

      Во всем, что бессовестно и жестоко,

      Она непременно блестит, как нож.

      Ведь все, от чего человек терзается,

      Все подлости мира, как этажи,

      Всегда пренахальнейше возвышаются

      На общем фундаменте вечной лжи.

      И в том я свое назначенье вижу,

      Чтоб биться с ней каждым своим стихом,

      Сражаясь с цинизма колючим льдом,

      С предательством, наглостью, черным злом,

      Со всем, что до ярости