И в ресторане, хлопнув по второй,

      Друг друга вы щекочете спесиво:

      – Асадов – чушь. Тут все несправедливо.

      А кто талант – так это мы с тобой!..

      Его успех на год, ну пусть на три,

      А мода схлынет – мир его забудет.

      Да, года три всего, и посмотри,

      Такого даже имени не будет!

      А чтобы те пророчества сбылись,

      И тщетность их отлично понимая,

      Вы за меня отчаянно взялись

      И кучей дружно в одного впились,

      Перевести дыханья не давая.

      Орут, бранят, перемывают кости,

      И часто непонятно, хоть убей,

      Откуда столько зависти и злости

      Порой бывает в душах у людей!

      Но мчат года: уже не три, не пять,

      А песни рвутся в бой и не сгибаются,

      Смелей считайте: двадцать, двадцать пять,

      А крылья – ввысь, и вам их не сломать,

      А молодость живет и продолжается!

      Нескромно? Нет, простите, весь свой век

      Я был скромней апрельского рассвета,

      Но если бьют порою, как кастетом,

      Бьют, не стесняясь, и зимой и летом,

      То может же взорваться человек!

      Взорваться и сказать вам: посмотрите,

      Ведь в залы же, как прежде, не попасть,

      А в залах негде яблоку упасть.

      Хотите вы того иль не хотите –

      Не мне, а вам от ярости пропасть.

      Но я живу не ради славы, нет,

      А чтобы сделать жизнь еще красивей,

      Кому-то сил придать в минуты бед,

      Влить в чье-то сердце доброту и свет,

      Кого-то сделать чуточку счастливей.

      А если вдруг мой голос оборвется,

      О, как вы страстно кинетесь тогда

      Со мной еще отчаянней бороться,

      Да вот торжествовать-то не придется,

      Читатель ведь на ложь не поддается,

      А то и адресует кой-куда…

      Со всех концов, и это не секрет,

      Как стаи птиц, ко мне несутся строки.

      Сто тысяч писем – вот вам мой ответ!

      Сто тысяч писем – светлых и высоких!

      Не нравится? Вы морщитесь, кося?

      Но ведь не я, а вы меня грызете.

      А правду, ничего, переживете!

      Вы – крепкие. И речь еще не вся.

      А сколько в мире быть моим стихам,

      Кому судить поэта и солдата?

      Пускай не мне, зато уж и не вам!

      Есть выше суд и чувствам, и словам.

      Тот суд – народ! И заявляю вам,

      Что вот в него-то я и верю свято!

      Еще я верю (а ведь так и станется),

      Что честной песни вам не погасить.

      Когда от зла и дыма не останется,

      Той песне, ей-же-богу, не состариться,

      А только крепнуть, молодеть и жить!