Андрей Иванович Попов,

      живей сгоревшей в битве стали,

      стоит на чёрном пьедестале —

      сказать о Родине готов,

      когда у всех уста устали.

      Навек комвзвода, офицер,

      в остуде зимней, в жарке летней —

      красивый, двадцатидвухлетний,

      отдавший жизнь за СССР

      на улице своей последней.

      Андрей Иванович Попов

      глядит на улицу Попова,

      сжимая каменное слово,

      и с наших сумрачных голов

      слетает шелуха-полова.

      Андрей Иванович Попов

      в танкистском шлеме, трёхсаженный,

      на самом трудном из постов

      глядит на храм Преображенский,

      прося простить сей мир скаженный.

      Андрей Иванович Попов —

      с душой, спасённою во аде, —

      в оптимистической бригаде

      готов стоять хоть сто годов.

      Стой, стой, Андрей, Победы ради.

      Дождь идёт-не-идёт в Монастырском лесу,

      сквозь листву не пробиться капели.

      Слыша авиарокот – во всю полосу —

      мы ныряем в прохладу купели.

      Борт уносит в заоблачье новых бойцов,

      покидая «груз 200» и «300».

      Рёв моторов, угрюм и, как небо, свинцов,

      заглушает протест пацифиста.

      Как всегда, до победы осталось – чуть-чуть.

      И лишь сорок шагов – до криницы,

      чтоб по белым холмам вновь отправиться в путь,

      вдаль и вдаль от целебной водицы.

      Пили мы Победное красное вино

      по пути из Прохоровки в Тетеревино.

      Было то в июле-то, в самый жар ветров,

      в ясный день двенадцатый – праздник, день Петров.

      Вспоминали доблестный сорок третий год —

      как водил нас Ротмистров в танковый поход.

      Пей, дружок, за Родину, за родимый край!

      Бей, защитник, гадину, как велел Барклай!

      Красная смородина – с кровью на просвет.

      Станет перед ворогом новый Пересвет.

      …С Куликова – к Прохоровке, сквозь Бородино.

      Отчество. Отечество. Красное вино.

      Не́ плачь, Светик, не́ плачь, Светик,

      друг мой, цветик золотой!

      Подарю тебе билетик

      в город светом залитой,

      где у всех отверзты вежды,

      где всё видимо насквозь,

      где не надобно надежды —

      поели́ку всё сбылось.

      Где избыты все печали,

      где окончена война,

      где о солнечном причале

      ложь разбилась как волна.

      Не́ плачь, Светик, не́ плачь, Светик,

      друг