Сколько помню бабу Надю – всё болела,

      Всё лежала, вышивала кружева.

      От её работы в горнице светлело,

      А она не уставала вышивать.

      Сколько помню, всё она молчала,

      Вышивала белым-белым кружева.

      Так до самой смерти не вставала,

      Тихо и спокойно умерла.

      Сколько помню бабу Надю – всё лежала,

      Всё чему-то улыбалась и ждала.

      Только лет тогда мне было мало…

      Есть у мамы скатерть в кружевах!

      За паромом женщина кричала,

      Словно бы судьбу свою звала…

      В мире много места для печали,

      В мире мало места для тепла.

      Оттого так ветрено и сыро,

      И знобит осенняя вода…

      Ни покоя в мире нет, ни мира

      Для души, заброшенной сюда.

      Безответен крик, сносимый ветром –

      Всё чужое мимо унесёт:

      Мир широк… широк и безответен

      Для чужих печалей и забот.

      В этой жизни зыбкой и порочной

      Жить спешим: палим, поём и пьём.

      Только кто-то вскрикнет за паромом

      О чужом…

      О личном…

      О своём…

      Мой путь лежал за дальний окоём,

      где паводок луга в низинах залил…

      Цыган-пастух просил продать ружьё,

      стреляя вороватыми глазами.

      Его собаки ластились к ногам,

      гудели ноги, тело сладко ныло,

      теплом и сном тянуло от огня…

      Цыган буквально осаждал меня,

      наверное, ружьё его пленило.

      Приклад он гладил, как свою жену,

      и, зависти горячей не скрывая,

      ружьё к себе настойчиво тянул…

      Но я молчал, как путник на привале.

      Он цокал языком, глядел в стволы

      и целился в закат под срез по центру.

      И горячился, и ружьё хвалил,

      и назначал неслыханную цену.

      Но расходились каждый при своём…

      Цыган, цыган, плохое чувство зависть!

      Да и зачем, цыган, тебе ружьё,

      когда ты душу вывернешь глазами!..

      В беде не лицемерят и не лгут…

      Пускай порыв мой десять раз нелеп –

      Я подал руку своему врагу

      И разделил с ним свой костёр и хлеб.

      Но не пытайтесь нас объединять:

      Мы дале спор продолжим вековой, –

      Мой враг обсох у моего огня,

      Мой враг окреп от хлеба моего…

      Туман залез под ватник в рукава,

      Ладонями дыханье разминаю…

      Наверное, ты всё-таки права:

      Мы часто